Ритуал

Кэсси не очень поняла, что имелось в виду. Если она не ошибалась, «уместно» означало «правильно», или она что-то путала? Разве правильно, когда в чужие шкафчики вешают одноглазых кукол с переломанной шеей?

— Это Фэй Чемберлен сделала, — продолжила девушка.

— Без сомнения, — размеренно проговорил директор. — Я хорошо осведомлен о сложностях, возникающих у мисс Чемберлен в общении с соучениками. Тем более что мне уже вчера сообщили об этом происшествии — а именно о том, как вы пытались столкнуть с лестницы Салли Уолтмен.

Кэсси подумала, что ей это снится.

— Я — что сделала?! Кто вам это сказал?!

— По-моему, Сюзан Уиттнер.

— Это ложь! Я никогда…

— Как бы там ни было, — прервал ее пламенную речь директор, — я убежден, что вы должны научиться улаживать подобные вопросы сами, не прибегая к… посторонней помощи.

От шока девушка не могла вымолвить и слова, поэтому молча и тупо смотрела на директора.

— У меня все, — на этой жизнеутверждающей ноте он швырнул куклу в мусорную корзину, куда она приземлилась со смачным пластиковым клацаньем.

Аудиенция была окончена; оставалось только развернуться и уйти.

Когда Кэсси с некоторым опозданием вошла в класс, все, как по команде, обернулись и посмотрели па нее. Очередной приступ паранойи, не успев разниться, сразу закончился, когда она, сев за парту, обнаружила, что никто — никто! — не пересаживается.

Учительница как раз предлагала на доске решение алгебраического уравнения, когда в рюкзаке, лежащем на полу рядом с переведшей дыхание героиней, что-то шевельнулось.

Уголком глаза Кэсси уловила движение куска темно-синей материи, высовывающейся из основного отделения. «Вероятно, показалось», — подумала девушка, поскольку, когда она нагнулась, чтобы повнимательнее рассмотреть непрошеного гостя, его и след простыл.

Больное воображение…

Не успела она обернуться к доске, как шевеление возобновилось.

Разворот от доски, взгляд на рюкзак — нет движения; разворот к доске, взгляд от рюкзака — опять высунулось: создавалось впечатление, что что-то извивалось и издевалось над ней.

Может быть, виновата жара, а может, ей надо проверить зрение.

Кэсси решилась на обманный маневр: крайне медленно и осторожно поставила обе ноги на рюкзак, приподняла их, посмотрев при этом на доску, а потом резко опустила, якобы на то, что имело наглость «высовываться».

Ноги нащупали только обложку учебника по французскому.

Кэсси выдохнула, закрыв глаза в беспомощном облегчении.

Тут под ногами закишело: то, что она почувствовала сквозь кроссовки, нельзя было охарактеризовать иначе.

Бедняжка с пронзительным визгом взметнулась из-за парты.

— Что происходит? — воскликнула учительница: теперь только ленивый не смотрел на Кэсси.

— У меня что-то… в рюкзаке. Оно… шевелится, — Кэсси с трудом сдержалась, чтобы не вцепиться в руку учительницы, потянувшуюся за рюкзаком. — Нет, пожалуйста, не трогайте!..

Отмахнувшись от назойливой надоеды, преподавательница открыла рюкзак и достала из него длинную каучуковую змею.

Каучуковую.

— Вам это кажется забавным? — учительница требовала объяснений.

— Это не мое, — беспомощно сказала Кэсси. — Это не я туда положила.

Как зачарованная, смотрела она на хлюпающую из стороны в сторону резиновую голову и праздно болтающийся в каучуковой пасти черный язык. Змея была похожа на настоящую, но не настоящая. Мертвая. Труп.

— Она шевелилась, — шептала девочка. — Она, правда, шевелилась… Я же не сумасшедшая… Или все-таки мне почудилось?!

Пока класс безмолвно и безучастно наблюдал за происходящим, в глазах учительницы успело мелькнуть и исчезнуть нечто, смахивающее на жалость. Во всяком случае, так показалось Кэсси.

— Ладно, друзья, вернемся к математике, — сказала преподавательница, бросила змею к себе на стол и возвратилась к доске.

Остаток урока Кэсси провела в скорбных мыслях о пресмыкающихся, которые, в свою очередь, решили временно оставить ее в покое.

Сквозь прозрачное стекло забитая веселыми школьниками столовая смотрелась удручающе. Урок французского прошел, как в тумане; паранойя, вызванная стойким ощущением, что все, как один, от нее отворачиваются, крепчала.

«Надо бы пройтись, — подумала отверженная и сразу же раскритиковала собственную идею. — Посмотри, куда тебя привела вчерашняя прогулка».

Нет, сегодня она сделает то, что нужно было сделать еще вчера: смело войдет в столовую и спросит у кого-нибудь, можно ли присесть рядом.

«Иди. Дерзай».

Все было бы намного проще, если б не слабость и головокружение: спать надо больше.

С полным подносом еды она подошла к квадратному столику на четверых: сейчас за ним сидели две девушки. Они показались ей довольно милыми и, что важнее, мелкими: значит, обрадуются, если к ним подсядет старшеклассница.

— Привет, — Кэсси не верилось, что это ее собственный голос, таким чужим и бесцветным он ей показался, — я могу к вам присесть?

Некоторое время ушло на бессловесный обмен взглядами и мнениями, после чего одна из девушек ответила:

— Садись, конечно… мы как раз собирались уходить. Пожалуйста.