Ритуал

— Борись с оборотнем в себе, Антуан, — взмолился он. — Это он говорит сейчас со мной, а не ты. Малески ведь предупредил, что, если дать бестии одержать верх над тобой, мы уже не сможем освободить тебя от семени зла.

Страшные пальцы-когти сомкнулись на прутьях.

— А с чего ты взял, что я этого хочу, отец? Сейчас у меня такая власть, о которой я не смел даже мечтать. Люди меня боятся, я могу брать, что пожелаю, потому что никто не может мне противостоять. Бестия сделала меня богом. — Он посмотрел отцу в глаза. — В меня попадали пули, а я не умирал. Я питался кровью и мясом женщин и детей, и на вкус они были великолепны. И они лишь придавали мне новые силы. Мои уши улавливают шорохи, каких я не воспринимал, будучи человеком, мой нос улавливает малейшие оттенки в моем окружении, а мышцы сильны как стальные прутья. — Он потянулся к отцу. — И этой власти я должен лишиться?

— Мы избавим тебя от проклятия, Антуан.

— Это тело благословенно, а не проклято. Выпусти меня.

— Нет.

— Выпусти меня!

От этого вопля подвал содрогнулся как от пушечного выстрела, грозившего разорвать Жану барабанные перепонки. Лесник закрыл руками уши, а Антуан вновь начал трясти решетку. Во все стороны полетели куски штукатурки.

— Я тебя убью!!! — рычал он. — Никто меня не удержит!!!

Один прут вырвался из кладки, оставшиеся Антуан затряс еще сильнее и победно расхохотался.

Собравшись с духом, Жан поднял свое оружие и вонзил серебряный клинок в руку Антуана, но тот все не отходил от решетки, поэтому он колол и колол, пока оборотень не отступил. По лесенке поспешно спустился бледный как смерть Пьер, держа наготове мушкет с серебряными пулями.

— Я буду убивать всех, кого найду. А виноваты будете вы, — рыча, пообещал им Антуан и забился в самый дальний угол. Тихонько заскрипело и захрустело, когда его тело полностью обратилось в человеческое. Он отвратительно стонал и кряхтел, наконец упал на бок, все его туловище затряслось, чтобы с него слетели последние шерстинки. После он лежал без движения и через несколько минут уснул от усталости.

Проскользнув в камеру, Жан оглушил его дубиной, чтобы повергнуть в более продолжительное беспамятство. После чего они с Пьером заковали его в цепи и починили поврежденные крепления, которые на сей раз загнали в кладку еще глубже, а затем тихонько поднялись наверх.

Перед уходом Жан подмешал Антуану в питьевую воду сильный успокоительный настой, который выварил из белладонны, а несколько капель аккуратно влил в рот. Так он мог быть уверен, что еще два дня сын не придет в себя. До тех пор строительный раствор в кладке затвердеет.

— Как ты думаешь, его вообще возможно спасти? — тихо и печально спросил Пьер, когда в предрассветный час они поднялись на поверхность, чтобы проверить самочувствие Малески.

В ответ Жан лишь беспомощно пожал плечами, и отец с сыном молча вернулись в дом, где их ждал молдаванин. Пьер задач свой вопрос ему.

— Конечно, его еще можно спасти. — Малески совершил немалый подвиг, самостоятельно очистив и зашив свою рану, и при том с той же аккуратностью, с какой лечил Пьера. Теперь он сидел у камина, потягивая коньяк, чтобы снять ухающую боль в ноге. — Но пройдет еще немного времени, и он окончательно предастся злу. — Он рассказал Шастелям о том, что произошло в подвале перед тем, как они спустились туда и спасли его. — В луп-гару Антуана превратила бестия самого опасного вида из всех. — Его передернуло. — Похоже, сам ад судил этому чудовищу властвовать надо всеми прочими. Это ужасно, просто ужасно! Глаза, как два тлеющих уголька, словно прожгли мой рассудок насквозь и управляли моим телом как куклой. Обычно глаза оборотня сходны с глазами хищного зверя, облик которого они принимают. Способность, какую мне столь неприятно продемонстрировал Антуан, мне еще не встречалась. Равно как и способность внятно говорить.

— Значит, достопочтенная аббатиса была недалека от истины, — заметил Пьер, который заварил себе травяной чай и задумчиво смотрел за окно в сторону монастыря. — В своей записке она перечисляла способности тару.

— Бестия хитрее, чем я предполагал, тут я должен извиниться перед вами обоими, месье. Она учится. — Малески поерзал, укладывая поудобнее ногу, и тут же поморщился: боль буквально обожгла его. — Она догадывается, что время на ее стороне. Она преспокойно ждет, забирает новые жертвы, чтобы не терять силы, и, как следует опасаться, растит свое потомство, а мы даже не знаем, насколько оно многочисленно.

Жан помолчал.

— Возможно, нам следует подойти к делу иначе, — предложил он наконец. — Мы порасспрашиваем, из какой деревни внезапно исчезла беременная женщина, чьи останки так и не смогли найти. Возможно, она и есть бестия.

Пьер кивнул.

Во всяком случае, это избавит нас от долгих и безуспешных скитаний по лесам и многих холодных ночей.

Малески не нашел что возразить, а только указал на амбар.