Ритуал прощения врага

Глава 14. Новая старая жизнь. Столкновение

Татьяна с трудом привыкала к жизни в городе. К громким голосам за стеной, пьяным скандалам соседей, тошнотворной вони подгоревшей еды, перебоям с холодной водой и отсутствию горячей, разболтанному лифту и грязному подъезду. Зато все под рукой — гастрономы, кафе, бутики… Соседка отдала деньги за квартиру, и Татьяна купила себе одежду — долго, с наслаждением выбирала джинсы, пару футболок, платье. И с работой сложилось, она уже получила первую зарплату, да еще и чаевые. И кое-что из продуктов всегда можно унести, хотя правила насчет несунов здесь строгие. «Желтый павлин» — приличный ресторан, не шалман, не ночной клуб, клиенты постоянные, солидные, залы часто заказывают для корпоративов и свадеб.

Она почти не вспоминала ту историю, Зойку, страшного человека с белыми бешеными глазами… только иногда вдруг промелькнет видение: она, полураздетая, бежит к двери, ломая пальцы, сует ключ в замочную скважину, а он, обернувшись, яростный, с белыми глазами, кричит ей вслед…

Город большой, народу много, прошло два года, все забыто. Она изменилась, другой цвет волос, почти не красится — отвыкла, что-то исчезло или появилось новое — даже выражение лица, глаза… даже походка. Она стала другая и сама себя не узнает. Исчезли ночные кошмары, ей ничего больше не снится. Вообще не снится — она страшно устает на работе, приходит домой без ног, падает перед телевизором на час-полтора, потом, сонная, добирается до постели и отключается до утра. Поставить точку и забыть. И на улицу, где та квартира, ни ногой. И Рудика не видно, а где он — лучше не думать. Был слух, что попал под машину.

Ночные кошмары ушли, но забыть не получается. Татьяна никогда не забудет, как увидела того, с бешеными глазами, не забудет свой внезапный страх — она выпустила из рук поднос с рюмками, и они грохнулись на пол! К счастью, подпитые гости изрядно шумели, обернулись на грохот только те, кто стоял рядом. А он уставился страшно, подошел и взял ее за локоть. Она стояла, ожидая, и все вокруг стало как в замедленном кино, и зашумело в ушах. Он, не сводя с нее взгляда, держал ее за локоть жесткими сильными пальцами, и она почувствовала слабость в коленках. Он был пьян, на лице играла бессмысленная улыбка.

— Вычту из зарплаты! — прошептал ей в ухо.

Она не поняла и смотрела на него как кролик на удава. Его рука скользнула на ее талию, потом ниже, и она с истеричным чувством облегчения поняла, что он ее не узнал. А насчет разбитых рюмок просто пошутил.

— Ты что, новенькая? Не видел тебя раньше. Как зовут?

Она, стоя с опущенными руками, испытывая дурноту, невнятно пробормотала свое имя, не догадавшись соврать.

— Тая? — переспросил он, наклоняясь к ней, обдавая ее запахом спиртного. — Что ж ты так… боишься меня, что ли? — Он рассмеялся, щекоча ей ухо своим нечистым дыханием.

Она не просто боялась, она испытывала ужас. И то, что он ее не узнал, было временной передышкой. И бежать некуда. Он узнает ее имя в отделе кадров, вспомнит настоящий адрес, который знал от Рудика, — и тогда ей конец.

Когда она ушла от мамы, они зажили с Зойкой в свое удовольствие. Зойка устроила ее к себе в секцию косметики, бабки там были небольшие, но ведь неглупые девушки всегда могут подзаработать и на стороне, не так ли? Дружок Зойки Рудик, сутенер со стажем, поставлял клиентов — солидных, семейных и денежных немолодых козлов, для которых главное даже не секс, а общение. Посидеть за столом, выпить, поговорить «за жизнь», потом по-быстрому в постель и — свободна! И никакого порновыпендрежа, никакого садомазо, все в добрых старых традициях соцреализма, и кэш — никакого кредита. Жизнь складывалась вполне удачно, наметились постоянные клиенты, устоялось расписание «полетов», как вдруг все пошло вкривь и вкось. Рудик, потеряв нюх и чутье, пожадничав, снял для них клиента не вполне вменяемого, садиста с опасными сексуальными фантазиями, да еще пьющего. Татьяна помнит, как он ударил ее, бил наотмашь по лицу одной рукой, другой зажимая ей рот. Она потеряла сознание… Если бы она была одна, без Зойки, неизвестно, чем дело бы кончилось. Но клиент снял их обеих. Татьяна пришла в себя на полу, на кровати Зойка, извиваясь, пыталась освободиться от садюги, а тот душил ее. Татьяна помнила свой запредельный ужас, она не могла даже закричать — смотрела, одеревенев, сидя на полу, а потом поднялась, цепляясь за стену, и бросилась к двери. Оглянулась, встретилась глазами с тем… и поняла, что он сейчас прыгнет. Она не помнит, как бежала, полураздетая и босая, по лестнице вниз, как выскочила в ночь и понеслась через двор на улицу. Всю ночь и весь день проторчала у окна их с Зойкой съемной квартиры, надеясь, что подруга вернется, но она так и не вернулась. А вечером она увидела Рудика и того, и сутенер показывал рукой на ее окна…