Ритуал смерти

– Мы его допрашиваем. Вернее, я допрашиваю. Он все отрицает. Представляешь, я нашла у него в квартире неопровержимые улики, но он продолжает все отрицать.

«Отрицает, – подумала Ева. – А вид у него испуганный, растерянный…»

– Черт возьми! – Она уткнулась лицом в покрывало. – Черт возьми!

– Успокойся. – Рорк поцеловал ее в макушку. – Давай тебя разденем и уложим в кроватку.

– Не надо со мной нянчиться.

– А ты попробуй меня остановить!

Ева начала сопротивляться, но внезапно поняла, что только это ей и нужно. Обхватив Рорка обеими руками, она уткнулась ему в плечо и крепко зажмурилась, чтобы отогнать навязчивые видения.

– Ты всегда со мной, – прошептала она. – Даже когда тебя нет рядом.

– Мы с тобой больше не одиноки. Ни ты, ни я. – Рорк усадил ее к себе на колени. – Поговори со мной. Ты ведь думаешь не только об уликах и убийстве. Есть что-то еще.

– Я плохой человек! – неожиданно для себя выпалила Ева. – Я хороший полицейский, но человек – плохой. И не могу быть хорошей.

– Что за глупости, Ева!

– Нет. Это правда. Ты просто не хочешь этого видеть, вот и все. – Она взглянула ему в глаза. – Когда любишь кого-то, с мелкими недостатками миришься, а крупных стараешься не замечать. Не хочешь знать, каков на самом деле человек, к которому ты привязан.

– Так какова же ты на самом деле?

– Я сегодня пропустила Форта через мясорубку! Не в физическом, естественно, смысле. – Она откинула со лба волосы. – Психологически. И я сделала это сознательно. Хотела, чтобы он все рассказал и я могла бы спокойно закрыть дело. А когда у Пибоди хватило духа сказать, что ей не нравится, как я веду допрос, я ее отчитала. Велела отправляться домой, а сама снова взялась за Форта.

Рорк помолчал несколько секунд. Потом встал и начал разбирать постель.

– Так, дай-ка соображу… Ты оказалась на месте преступления сразу после убийства и убийцу отправила за решетку. Но она обвинила Чарлза Форта в подстрекательстве и в совершении других убийств. И все это всего через несколько дней после того, как ты нашла обезображенное тело у себя на пороге.

– Но я же прекрасно знаю, что это не имеет отношения лично ко мне!

– Прошу прощения, лейтенант, но это чушь. Так не бывает. Далее. – Рорк начал расстегивать рубашку. – Ты вызываешь на допрос Чарлза Форта – человека, которого имеешь серьезные основания подозревать в совершении нескольких зверских убийств. Ты ведешь жесткую игру, которую твоя помощница, человек способный, но не имеющий такого, как у тебя, опыта, не одобряет. Она не видела, как эта девушка разрезает человека на куски, а ты видела. В «Новостях» об этом рассказывалось подробно, так что я могу себе представить, что тебе пришлось пережить. И когда Пибоди усомнилась в правильности твоих действий, ты отослала ее домой, чтобы она тебе не мешала. Я правильно все описал?

Ева, нахмурившись, смотрела на него.

– Ты напрасно стараешься меня оправдать. Тебя послушать, так я – просто ангел во плоти. Но это неправда.

– Разумеется, неправда. – Рорк снял брюки и нырнул под одеяло. Привлек Еву к себе. – Я скажу, какой из этого следует вывод. Ты – хороший полицейский. Преданный делу, справедливый и благородный. И поэтому мне лучше развестись с тобой и зажить своей жизнью. – Он положил ее голову себе на плечо. – По-видимому, до сих пор я был слеп, не видел самых отвратительных черт твоего характера.

– Рорк, прекрати! Я чувствую себя полной идиоткой.

– Очень хорошо. Именно эту цель я и преследовал. – Он поцеловал ее в висок и выключил свет. – А теперь – спать.

Ева устроилась поудобнее и, засыпая, сказала:

– Пожалуй, развода я тебе не дам.

– Почему?

– Ни за что не откажусь от настоящего кофе!

Ева вошла в кабинет ровно в восемь. Перед этим успела заскочить в лабораторию, чтобы поторопить экспертов с результатами. Переступив порог кабинета, она увидела Пибоди, стоявшую у стола.

– Вы пришли рано, сержант, – заметила Ева. – Ваш рабочий день начинается через тридцать минут. – Она вопросительно посмотрела на Пибоди.

– Я хотела поговорить с вами, лейтенант, до того, как приступлю к работе.

Ева пожала плечами.

– Хорошо. Кстати, выглядите вы отвратительно, – добавила она.

Пибоди смотрела прямо перед собой. Она отлично знала, как выглядит. И не могла ни есть, ни спать. Те же симптомы, что и по окончании неудачного романа, но на сей раз ситуация была еще хуже – хуже, чем разрыв с мужчиной.

– Я бы хотела принести вам извинения, лейтенант. За высказывания, которые я позволила себе после допроса Форта. Это было нарушением субординации. Я не имела права обсуждать ваши методы. Надеюсь, подобная несдержанность не повлечет за собой мое отстранение от дела.

Ева села на жалобно скрипнувший стул.

– Это все, сержант Пибоди?

– Да, лейтенант. Но я…

– Если вы хотите еще что-то сказать, говорите по-человечески. Рабочее время еще не началось, протокол не ведется.

Пибоди расправила плечи, но в жесте этом было скорее признание своего поражения.