Ритуалист. Том 1

Пиир послал караульного за второй кружкой и зубами выдернул деревянную пробку, а я, пользуясь оказией, присмотрелся к сложенным в углу снарядам. Соответствующих калибру пушки чугунных шаров было не слишком много, больше всего оказалось полуфунтовых ядер, обмазанных сосновой смолой и покрытых слоем мушкетных пуль. Хватало и картузов с обычной картечью. Бомб не было вовсе.

Я уточнил этот момент, и фейерверкер скривился.

– За поганый сенти удавиться готовы! – выругался он и протянул мне кружку с дрянной местной настойкой. – Посмотрите только, что за мушкеты нам дали! Кремневые замки, взгляните только! Даже наш ротный колдун их искру погасит, но на колесцовые нет денег!

– Зато на защиту зарядного ящика не поскупились, – заметил я в некотором даже изумлении.

Установленный на четыре колеса ящик был не просто обит медными листами – по его стенкам и крышке тянулись немалой толщины металлические жгуты, складывавшиеся в сложное плетение магической защиты. В тусклом свете сруба узоры выделялись белым отливом серебра.

Защитить запасы пороха – задача первоочередная для любой батареи, и все же со столь основательным подходом к делу мне прежде сталкиваться не доводилось.

– Это ж сколько на него ушло серебра? – протянул я, отпил шнапса и усмехнулся. – На попечение солдат не страшно оставлять?

Пиир подавился выпивкой, закашлялся и вытер губы обшлагом мундира.

– Серебра? – произнес он с непонятным выражением. – Серебра?! Да олово это! Несчастные крохоборы даже на гвоздики серебряные не расщедрились!

Я махом влил в себя настойку и взглянул на зарядный ящик по-новому. Его защита враз перестала казаться столь уж несокрушимой, в голове сами собой возникло несколько способов поднять арсенал на воздух. Начать хотя бы с того, что олово куда проще расплавить…

– Единственное, что позволяет мне спать спокойно, – усмехнулся фейерверкер, откинув крышку ящика, – так это дополнительная защита картузов. У вас формулы рисовали?

– Рисовали, – подтвердил я.

– А у нас вышивают!

Пиир вытянул из ящика первый попавшийся картуз, на тканевой оболочке которого и в самом деле выделялась вышитые медной канителью колдовские символы. Долго противостоять колдовскому воздействую они не могли, но вполне обеспечивали несколько минут для безопасного заряжания пушки, а в совокупности с защитой ящика и вовсе предельно усложняли работу вражеских ритуалистов.

– Неплохо придумано, – покачал я головой.

– Голь на выдумки хитра! – ухмыльнулся фейерверкер, вернул картуз в ящик и захлопнул крышку. Затем потер худой нос и взял бутылку. – Еще по капельке?

– Если только по капельке, – сказал я, протягивая кружку.

Иные знакомства дорогого стоят, но и накачиваться этим жутким пойлом мне было не с руки. Еще кметов опрашивать. Дольше необходимого я в этой дыре задерживаться не намеревался.

2

В опросе кметов мне взялись содействовать староста и каноник Йохан, но даже отсутствие языкового барьера нисколько не помогло. Жители деревни боялись лишний раз рот открыть, а когда все же начинали отвечать на вопросы, то безбожно путались в показаниях, не позволяя получить непротиворечивую картину произошедшего. Обычное дело для свидетелей, и все бы ничего, да только в отсутствии прямых улик воспоминания кметов приобретали решающее значение. Как ни печально было это признавать, но от них и лишь от них зависело осуждение или оправдание Ивара Фалька.

Это печалило. Что я за магистр-расследующий такой, если не могу собрать нормальную доказательную базу? Ах да! Я и не магистр-расследующий уже вовсе! Я печально рассмеялся и убрал в саквояж исписанные показаниями кметов листы.

Ивар Фальк – некромант, здесь двух мнений быть не могло, но у меня имелись определенные сомнения, что сторона обвинения добьется его осуждения. Проводи дознание церковные власти или даже орден Герхарда-чудотворца, некромант не избежал бы заслуженного воздаяния, но следователи Вселенской комиссии не рвали плоть раскаленными щипцами и не загоняли иголки под ногти.

«Гуманизм!» – мысленно поморщился я, пусть в самом этом слове и не было ровным счетом ничего предосудительного. Просто осознание факта, что в оправдании чернокнижника окажется львиная доля моей вины, душевному равновесию отнюдь не способствовало.

И ведь никак повлиять на ситуацию я уже не мог! Оставалось лишь уповать, что команде Стеффена удастся отыскать тайное логово Фалька. А возлагать подобные надежды на кого-то другого истинному профессионалу не с руки. Постыдно это. Такой удар по самолюбию, словно в душу плюнули.

Да эти надежды и не оправдались. Единственным успехом черно-красных стало обнаружение заброшенной кузницы, возле которой брат-ритуалист уловил отголоски проведения неких обрядов. По его словам, волшба творилась там определенно темная, но с обвиняемым это место было никак не связать.

Герхардианцы вернулись в деревню уже на закате, грязными и промокшими после долгих блужданий по окрестным лесам и болотам. Ловчий отпустил своих людей отдыхать, а сам уселся за стол, устало подпер голову руками и спросил:

– Фальк ваш или наш?

Я поморщился и был вынужден признать:

– Наш.