Ритуальные грехи

— Если я скажу, кому надо, то доказательства найдутся, — не сдавалась Рэйчел.

Он покачал головой.

— Когда я путешествую, то не оставляю никаких следов, — внезапно он оказался совсем близко, схватил ее за шею и прижав к стене, начал гладить пальцем нежную кожу за ухом. — Я успею перерезать тебе горло и вернуться к обеду в Санта Долорес, и никто не узнает, что я здесь был.

— А что будет, когда найдут мое тело? — хрипло спросила она.

— Не найдут, — он наклонился так близко, что Рэйчел почувствовала его дыхание и запах сигареты, которую он перед этим курил. — Здесь повсюду болота. Мне известно, где находятся самые глубокие омуты. Можно загнать туда грузовик, и никто никогда его не найдет.

От ужаса у нее задрожали колени. Рэйчел не могла понять, что представляет для нее большую опасность — страх близкой смерти или то, как он медленно, чувственно поглаживал пальцем ее горло.

— Почему ты так поступил со своим отцом?

Она надеялась, что, услышав ее вопрос, Люк ее отпустит. Но этого не случилось.

— Вижу, ты наслушалась россказней Эстер, — проворчал он. — Но ты же не настолько глупа, чтобы не понимать, что она всего лишь сумасшедшая старуха. Все это знают.

— Значит, ты не убивал своего отца? — спросила она, не смея даже моргнуть.

Он холодно улыбнулся. Затем бросил взгляд на бурое пятно, казавшее темнее обычного.

— Здесь было столько много крови, — сказал он, будто не расслышав вопроса Рэйчел. — Избавиться от тела — это одно дело, а скрыть улики — совсем другое. Тут повсюду валялись мозги, осколки костей, частицы кожи.

Рэйчел чуть не стошнило.

— Ты убил своего отца? — снова спросила она, не давая сбить себя с толку.

— Если я перережу тебе горло, — продолжал говорить он спокойным, задумчивым тоном, — здесь тоже будет много крови. Конечно, я мог бы тебя задушить, но ножом я орудую лучше.

На его лице расплылась хищная ехидная улыбка.

— Ты это сделал? — голос Рэйчел напомнил ей скрип несмазанных петель, но она не собиралась сдаваться.

Лицо его казалось совершенно бесстрастным.

— Одно я могу сказать совершенно точно. Клянусь, что не убивал своего отца, — спокойно ответил Люк. К своему удивлению, Рэйчел поняла, что верит ему. Это же надо — перед ней стоял мужчина, которого она считала патологическим лжецом. Тем не менее, она ему поверила!

Но потом он улыбнулся, наклонился к ней так близко, что его губы коснулись уха Рэйчел, и прошептал:

— Конечно, Джексон Берделл не был моим отцом.

И краткий миг доверия лопнул, словно мыльный пузырь. Она сердито оттолкнула Люка в сторону, что было с ее стороны глупейшей ошибкой. Он находился слишком близко и был очень сильным. Зажав в свою ладонь обе руки Рэйчел, он притянул ее к себе так резко, что она стукнулась о его грудь.

— Рэйчел, не надо спрашивать меня о том, убил ли я Джексона Берделла, — прошептал он. — Мой ответ может тебе не понравиться.

Она задрожала. Он, конечно, это почувствовал, но она не могла ничего с собой поделать.

Другой рукой он обнял девушку за плечи и тесно прижал к себе, продолжая удерживать ее руки в плену.

— Рэйчел, почему ты меня так боишься? — прошептал он. — Что ты себе вбила в голову? Ты же не думаешь, что я собираюсь убить тебя на самом деле, правда?

Он терпеливо дожидался от нее ответа. Наконец, она покачала головой.

— Ты также не боишься, что я тебя ограблю. Твои деньги и так у меня. Ты не хочешь сдаваться, но должна понимать, что не сможешь выиграть. Так в чем же дело? Может, ты думаешь, что я собрался взять тебя силой? Каждый раз, когда я к тебе приближаюсь, ты ведешь себя словно непорочная дева, которую ведут на заклание. Рэйчел, я не насилую женщин. В этом нет ничего забавного, к тому же это слишком просто.

— Со мной не будет просто, — отрезала она.

Он ухмыльнулся лениво, с насмешливым недоверием. Если бы руки Рэйчел были свободными, она бы наградила наглеца увесистой пощечиной. Увы, это было не так.

Он прижал ее слишком тесно к себе. Длинные ноги Люка касались ее ног, и это выводило ее из равновесия. Точно так же, как ощущение его мускулистых бедер.

— Тогда чего же ты боишься? — снова спросил он низким голосом, медленно растягивая слова. — Может, ты боишься, что я переманю тебя из христианской веры, и ты станешь одной из тех глупцов, которые верят в меня?

— Так вот как ты о них думаешь!

— А как же иначе — конечно, они должны быть глупцами, раз верят такому мошеннику и лжецу, как я! Давай, скажи, чего ты боишься, и я тебя отпущу.

Она зачарованно смотрела на него, не в силах вырваться из плена его рук, его тела, притягательной силы его голоса. Он ждал ее ответа с обманчивым терпением, и Рэйчел поняла, что он не отпустит ее до тех пор, пока она чего-нибудь не скажет. Чего-нибудь, похожего не правду.

— Хорошо, — сказала она. — Я тебе скажу.

Он ждал, не торопясь ее отпускать. В ней теплилась искорка надежды, и она сделала глубокий вдох, в чем тут же раскаялась, потому что они еще тесней прижались друг к другу.

— Я боюсь чужих прикосновений.

— Ерунда! Ты не боишься их, хотя они тебе не нравятся. Ты боишься моих прикосновений. Почему? Может, ты опасаешься, что они могут тебе понравиться?