Ритуальные услуги

— Хороший выбор, — кивнул Саня, опрокинул рюмку, шумно выдохнул в кулак, тряхнул головой. — Хорошо пошла... Так. Что у нас дальше? А, третий сорт. Шумовые... Они сопровождаются шумом, грохотом, понимаешь? Это, например, Марсов огонь. Или пушечный выстрел. Ну и все такое прочее — шлаги, бураки, шутихи... И наконец, есть у меня в запасе сложные букеты. То есть комбинации из различных цветов. Тут в самом деле нужно искусство флориста. Чтобы получить, например, Китайское или Саксонское солнце. Или хороший швермер. Или сложную Римскую свечу.

— Марсов огонь, — вставил я.

— Что? — тряхнул головой Саня.

— Очень звучное название. Я бы за это выпил. Но боюсь, если мы не начнем закусывать, то это может плохо кончиться.

Жюльен был отличный — душистый, густой, — и так мы, неспешно пиршествуя, слушали Саню, потихоньку проникая в тайные закоулки его экстравагантного ремесла, где нас окутывали запахи дерева и пергаментной бумаги, погруженной в растворы сернокислого аммония или квасцов, клейстера и еще чего-то необходимого Для изготовления навойников; учились также толочь порох в деревянной ступке пестиком — деревянным же, но ни в коем случае не каменным, — с особой опаской относясь к растираниям бертолетовой соли, когда она смешана с серой; понемногу привыкали к работе со специальными волосяными ситами, сквозь которые медленно просеивались наши гремучие, боящиеся встрясок и ударов смеси, — сеянье это требовало большой сноровки, потому что, не дай бог, едкие пылевые облачка от солей бария, меди, свинца, ртути, мышьяка, цинка или сурьмы могли залететь ненароком в дыхательные пути; потом готовили "мякоть", Что в переводе с профессионального жаргона означало специальный порох, смешанный в нужных пропорциях из калийной селитры, угля и серы. И постигали тонкости в изготовлении стопинов, фитилей и зажигательных замазок, и множество еще рутинных мелочей были вынуждены преодолеть, прежде чем к исходу первой бутылки подойти к самому главному: чиркнуть спичкой и поднести ее к хвосту фитиля...

— Ага, как же, — хмыкнул Саня в ответ на мое предположение относительно приведения в действие механизма небесного огня. — Я уже не в том возрасте, чтобы, высунув язык, носиться по рабочей площадке с кресалом и запалять фитили.

"А как же тогда?" — спросила Василек.

— Ну, в принципе сложный комплекс, в котором много чего всякого разного наворочено, запускается электроникой... С пульта. — Он поднялся из-за стола, достал с полки стеллажа узкий черный пенал, напоминающий пульты радиоуправляемых детских машинок, ткнул в одну из кнопок. — Вот так стартуем... А тут регулируются углы наклонов в специальных кронштейнах, куда помещаются заряды.

— Углы наклонов? — переспросил я. — Зачем?

— Ну, это уже мои личные фантазий... Иной раз для создания пущего эффекта это может пригодиться. — Он разлил в наши две рюмки остатки водки и подмигнул мне: — Так что, батарея к бою?

Я выпил уже прилично и потому, откинувшись на валик тахты с незажженной сигаретой в зубах, плавно отчалил в воображении под открытое черное небо, которое совсем недавно нависало над прудами, однако теперь я уже знал примерно, как составлены те огненные букеты, угадывал их сорта и видовые признаки: вот шампанскими брызгами разлетелись бенгальские огни, век их короток, но зато чист и ослепительно ярок, и его на излете сил поддержат бенгальские факелы с их сильным темно-красным пламенем, и той же бенгальской породы, свечи вспыхнут ровным долгим светом, а его потухание в зеркалах черной воды совпадет с ярким безумием магниевого пламени. И покатятся в черный холст неба эффектные Светящиеся ядра, унесутся в высоту, а там разорвутся вдребезги белым огнем, а вслед за ними, словно играя в горелки, устремились Звезды, вынесенные на высоту ракетами, — вспухают они резкими толчками, выделяясь в снопе искр глубоко окрашенным цветным пламенем. А вслед за их увяданием вступят в дело непредсказуемые швермеры, чьи извилистые плутания в небе оставят за собой искрящиеся следы и разорвутся на излете с острым звонким треском, который стронет с места волнообразные накаты Пчелиного роя и вспугнет Блуждающих бабочек, потом беспорядочно захлопают шутихи, шарахнет дробной очередью разрывов Марсов огонь, вулканы Римских свечей изрыгнут разноцветные лавы, завертятся карусели Китайского и Мельничного колес, вспыхнет искрящийся обод Саксонского солнца, от которого оторвется крохотный астероид и, вытянувшись заостренным наконечником шаткого огонька, присядет на сопло зажигалки, поднесенной чьей-то заботливой рукой к кончику моей сигареты.

—Спасибо, детка. — Я прикурил, сделал глубокую затяжку. — Который там у нас час? Может быть, тронемся в сторону дома?

— Уже два с минутами, — отозвался, позевывая, Саня. — Пошли, я подвезу вас до ближайшего метро. Там можно словить тачку.

Домой мы прибыли только в четвертом часу. Я камнем рухнул в кровать, перевернулся на спину и, собрав остатки сил, сказал ей, склонившейся надо мной, что Харон устал — настолько, что у него даже нет сил завести будильник на семь утра.