Ритуальные услуги

— Ага, — кивнул я. — Сейчас, только натяну штаны.

— Это как раз не обязательно.

— Почему? — спросил я, косясь на Анжелу, которая возникла на пороге кухни и, промакивая груди вафельным полотенцем, выжидательно смотрела на меня.

— Да все равно их придется снимать, — хохотнула Люка.

— Вон как... И почему?

— Потому что я собираюсь оторвать тебе яйца.

Подожди немного... Мне надо собраться с мыслями. — Я скособочился, прижав телефонную трубку к уху плечом, и простер руки в направлении Анжелы, которая в ответ на мой жест провела кончиком языка по верхней губе.

Пока длилось это движение ее острого язычка, полотенце медленно выскальзывало из ее руки и наконец опустилось, окутав щиколотки мягким чехлом. Вышагнув из него, она, приблизившись к столу, к которому я прислонялся, наклонилась и окунула свои мягкие податливые груди в мои ладони с тем, как видно, расчетом, чтобы я мог почувствовать их спелую тяжесть.

Ее руки тем временем разобрались с узлом, стягивавшим простыню на моем бедре, и я почувствовал прикосновение ее язычка к груди. Вычерчивая им витиеватый, слегка влажный рисунок, Анжела начала опускаться на колени.

— Ну как, собрался с мыслями? — сухо осведомилась Люка.

Я отозвался нечленораздельным мычанием, потому что в этот момент язычок Анжелы добрался до цели и губы ее распахнулись.

— Ах вон что... — понимающе процедила сквозь зубы Люка. — Ты там с этой своей профурой. Говорить можешь?

— Да вроде да, — заметил я, опуская руку на затылок Анжелы.

— Значит, с профурой, — вздохнула Люка.

— Да брось ты. Она просто занимается бизнесом — точно так же, как и ты. Бизнес есть бизнес.

— Угу. Видала я этот бизнес... — Она хрипло хохотнула. — В киношке под названием "Глубокая глотка". Я угадала?

Я в который уже раз поразился проницательности Люки.

— Надо же впасть в грех напоследок. Учитывая твое обещание.

— Вообще-то не мешало бы... — Голос Люки изменился. — Но это подождет. Когда закончишь со своей профурой, приезжай. Я же говорила, есть кое-какие дела.

Что-то в ее тоне меня насторожило.

— Ты уверена, что это именно дела, а не очередная накладка — ну, вроде той, что была в прошлом месяце?

В прошлом месяце Соня, наш новый менеджер, славная девочка, но пока слишком мало смыслящая в похоронных делах, заказала и проплатила в православной церкви церемонию отпевания, не обратив внимания на то, что, согласно документам, усопший носил звучное имя Лечо Арсанов, а обрести вечный покой он собирался на Даниловском кладбище, где хоронят мусульман. Разумеется, Лечо правоверным и оказался, а Люке пришлось в пожарном порядке исправлять Сонину оплошность.

— Нет... — после долгой паузы задумчиво протянула Люка. — Тут именно какие-то дела. С одним из заказов. Я задницей чую. Ты же знаешь, какая у меня задница.

С этим трудно спорить, попка у Люки выдающаяся во всех отношениях, в том числе и в том, которое касается интуитивных наитий и смутных предчувствий, а впрочем, Анжела нисколько не обращала внимания на наши служебные переговоры, так что очень скоро я испытал ощущение блаженного облегчения, с физиологией ничего общего не имеющего: капли росы, путающиеся в интимном бархате принимающей душ женщины, меня больше не волновали.

— О'кей,— заметил наконец я, пытаясь выровнять дыхание. — Подъеду часика через два. Кстати, за это мне полагается отгул. Сегодня ведь суббота, выходной.

— Черт бы тебя побрал! — заорала Люка, — Ты что, забыл основной принцип нашего бизнеса?!

Я его не забыл. Звучал он просто и убедительно: "У смерти не бывает выходных".

2

Положенный Харону по штату строгий черный траурный костюм хранился на работе, я довольно долго рылся в платяном шкафу, подбирая приличествующий должности наряд, остановился на черных джинсах, черных кроссовках и черной майке. Эту майку мне презентовала компания "Кока-Кола". Шипучий напиток Люка истребляет на работе галлонами — и вот с месяц назад попалась на глаза телевизионная реклама с предложением присылать наклейки с пластиковых бутылок в обмен на какой-то приз. Я так и поступил. В результате мне выдали майку и сказали, что я могу написать на ней любое слово — хоть то заветное из трех букв, которое время от времени мелькает на заборах. Были выторгованы два слова, и наряд украсился выведенным пурпурной краской призывом:

MOMENTO MORI

Сочетание черного и пурпурного вполне укладывалось в скорбный смысл моей теперешней профессии.

— Тебе не понравилось? — спросила Анжела, наблюдавшая от двери за тем, как я экипируюсь.

— С чего ты взяла? — спросил я.

— Ты был как бревно.

— А я и есть бревно. — Я ласково потрепал ее по щеке. — Не обижайся, такова уж моя природа... Ну пока. Ложись поспи.