Ритуалы плавания

Ни один мускул, полагаю, не дрогнул на борту, пока мистер Деверель повторял этот приказ мистеру Виллису, который, отсалютовав, поспешил на бак, а все глаза провожали его спину. До наших потрясенных ушей донесся поток нежностей, излитых на него мистером Колли, — нежностей, от которых вполне могли запылать, да, верно, и запылали пионами щеки красотки Брокльбанк. Юный джентльмен выкатился из кубрика и тотчас, хихикая, устремился назад. Но, по правде говоря, мало кто уделял ему внимание. Потому что теперь пигмеем Полифемом, существом одновременно и дивным и отвратительным, в левом входе кубрика появился Колли. Куда только подевались его церковное одеяние и знаки его сана? Парик также отсутствовал, даже панталон, чулок и башмаков ему не оставили. Какая-то добрая душа — из жалости, подумалось мне, — оделила его парусиновой робой, которую носили на корабле матросы, и благодаря малому росту и тщедушному сложению она прикрывала ему чресла. Он был не один. Его опекал юный крепыш. Он поддерживал Колли, чья склоненная голова лежала у него на груди. Эта удивительная пара неуверенно миновала грот-мачту, причем Колли так сильно качало, что им приходилось останавливаться. Было ясно, что в его голове существует лишь слабая связь с происходящим. Он, видимо, пребывал в состоянии чрезмерного безмятежного блаженства. Глаза смотрели бессмысленно, словно ничто видимое ими не оставляло на них ни малейшего отпечатка. Что и говорить, весь его состав, весь его вид был не из тех, когда можно позволить себе любые увеселения! Теперь, когда парик не покрывал ему черепа, было видно, как он мал и узок. Тощие ноги совсем не имели икр, зато мадам Природа, будучи в игривом настроении, наградила его огромными ступнями, выдававшими крестьянское происхождение. Он бормотал какую-то чушь или что-то в этом роде. И вдруг, словно впервые увидев глазевших на него людей, оторвался от своего поводыря и, стоя на заплетавшихся ногах, выбросил вперед руки.

— Радуйся! Радуйся! Радуйся!

Тут его лицо стало задумчивым. Он повернулся направо, медленно и тщательно ступая прошел к фальшборту и пустил на него струю. Как завизжали дамы! Как они прикрывали руками лица! Как взревели мы! А мистер Колли снова повернулся к нам и открыл рот. Даже капитан не смог бы вызвать такой мгновенной тишины.

Мистер Колли поднял правую руку и возгласил, правда не очень внятно:

— Да благословит вас Отец наш Всемогущий, и Бог Сын, и Бог Святой Дух, ныне и во веки веков!

Что тут началось! Если публичное мочеиспускание — случай редкий — ошеломил наших дам, то благословение, полученное от забулдыги в парусиновой рубахе, вызвало вопли, поспешное бегство и, говорят, один évanouissement![33] После этого прошло не более нескольких секунд, и услужающий, Филлипс, и мистер Саммерс, старший офицер, уже тащили злосчастного идиота с глаз долой, а морячок, помогший ему добраться до кормы, стоял и смотрел им вслед. И как только Колли скрылся из виду, он, подкрутив свой вихор на лбу, возвратился на бак.

В целом, полагаю, аудитория получила полное удовлетворение. Вслед за дамами больше всех представлением, данным Колли, был осчастливлен, по-видимому, капитан. Он положительно стал светски учтив с дамами, сам добровольно оторвался от священной стороны мостика и даже приветствовал их радушными словами. Правда, он твердо, хотя и любезно отказался обсуждать l'affaire de Colley,[34] но в его поступи появилась легкость, а в глазах зажегся огонек, какой, как мне всегда казалось, у военного моряка может вызвать лишь неминуемая опасность битвы! Что же касается остальных офицеров, то охватившее их оживление, у кого более, у кого менее, быстро миновалось. Они, надо думать, видели достаточно пьяных на своем веку и смотрели на это как на обыденный случай, один из многих. Чем, собственно, могло поразить зрелище мочеиспускания, произведенного Колли, моряков — моряков, которые, быть может, видели палубы в размазанных по ним кишках и потоках крови своих погибших товарищей? Я вернулся в свою клетушку, решив дать Вам самое полное и живое описание этого эпизода, какое только в моих силах. А пока я занимался тем, что привело к изложенным выше событиям, дальнейшие события, связанные с падением преподобного Колли, продолжали разворачиваться. Пока я все еще описывал странные звуки, донесшиеся к нам с бака, я услышал, как кто-то неуклюже возится с дверью по другую сторону коридора. Это — скажите на милость — из своей каюты выходил Колли! В руке он держал листок бумаги и улыбался все той же неземной улыбкой, полной удовлетворенности и блаженства. В этом состоянии радостной отрешенности он проследовал в направлении ретирадного места на той стороне корабля. Он явно все еще пребывал в волшебной стране, которая вот-вот неизбежно исчезнет, оставив его…