Рюммери

– Потому что тебя иногда так называют, – то ли спросил, то ли подтвердил мальчик, ничуть не смутившись. – А мне нравятся твои пятна, и для меня ты – самая красивая.

Рюмси не стала объяснять, что причина не только в отметинах под глазами.

– Спасибо, – улыбнулась она, неосознанно прикоснувшись к щеке. – Но оно ведь парит в небе. Верно?

Братик кивнул.

– И формой немного похоже. Многие называют это Птицей. Вроде как подходящее название. Согласен?

– Наверное, – пожал плечами мальчик и тут же напомнил: – Отец зовет!

– Уже иду.

Братик кивнул и убежал. Рюмси еще раз выглянула в окно. В некоторых домах уже светились окна. Она улыбнулась, вспомнив, как в детстве ей чудилось, будто тысячи чудовищ из Вечного Леса наблюдают за ней во все глаза. Сейчас она почти взрослая и страхи у нее теперь другие.

Когда Рюмси вошла в общую комнату, в ноздри издевательски ударил запах еды. Необыкновенно вкусный и давно забытый запах. Живот заурчал, словно потревоженный вредный ребенок, которого еле усыпили. Юшка и травяные напитки обманывали желудок лишь ненадолго.

На столе стоял закопченный глиняный горшок, отдающий теплом. Легкий налет сажи в игре света от свечей и печки превращался в подобие улыбки, точно горшочек сам радовался, что наконец наполнен нормальной едой. Пахло кашей с жиром.

– Садись кушать, – улыбнулся отец.

– Откуда еда? – удивилась Рюмси.

Отец проигнорировал вопрос.

Младший брат косился на горшок, но подходить не осмеливался.

– Ты не голодная? – нахмурил брови отец.

Теперь уже промолчала она. Нет смысла отвечать, если не только они, а вся деревня живет впроголодь.

– Какой аромат, – вошел в дом старший брат. – Вы что, без меня хотели ужинать?

Он поспешил к столу, на ходу потирая руки.

– Я, например, и не собиралась, – лукаво улыбнулась Рюмси. – Пока ты не вошел, думала, что отец тебя приготовил.

Все прыснули со смеху. Кроме отца.

– Пап, а где ты крупу достал? Это ведь не из запасов? – удивился старший.

Братья обступили горшочек.

Отец обратил на них взгляд своих суровых глаз:

– Это не вам! – сказал он, повысив голос. На строгом лице мужчины читалось недовольство. – У Рюмси день рождения.

Оба мальчика с удивленно-боязливым выражением посмотрели на отца и отошли от стола. В воздухе повисло тяжелое, неприятное напряжение.

– Но еще рано, – удивилась Рюмси. – Нельзя переносить праздник наперед.

Брэкки – ее двоюродный брат – рассказывал: бытует поверье, что к ребенку в день его рождения прилетают три злых духа, и чтобы задобрить их, рядом с колыбелью ставят различные угощения. Пакостники набрасываются на еду и забывают о своих злых намерениях. Нельзя переносить празднования на день вперед или назад или вовсе не праздновать. Ведь духи возвращаются каждый год точно в день рождения ребенка.

– Мы не знаем, что нас ждет завтра, – отец не обращался ни к кому конкретно.

Он прав, мысленно согласилась Рюмси, сейчас такие времена, что духи – не худшая из бед. А Брэкки всегда много чего рассказывал. Вон после смерти матери ни разу не праздновали, и ничего. «Интересно, как там сейчас Брэкки», – промелькнула мысль.

Черные тени продолжали плясать на бледных стенах. Пламя в печи танцевало и вытягивалось.

– Не бойтесь, я вам оставлю, – наконец сказала Рюмси, пытаясь разрядить обстановку.

При мысли о еде снова заурчало в животе. Она вчера почти не ела, а когда наедалась досыта, уже и вспомнить не могла. Голод, о котором раньше только слышали, теперь пришел в Счастливчики.

Слегка нахмурившись из-за странного поведения отца, Рюмси все же уселась за стол.

– Кашка, – девочка облизала губки. – А это – черноядник? – она озадаченно взглянула на отца.

Даже в столь юном возрасте она знала этот ядовитый гриб. Полностью черный и весь в желтых прожилках и красных точках.

– Сестренка, ты, небось, перепутала, – произнес старший брат, но Рюмси услышала в его голосе легкое беспокойство, схожее с тем, что чувствовала сама.

– Только похож, – пояснил отец. – Из-за сходства с… черноядником эти грибы еще можно найти. Они совсем безвредные и очень вкусные.

Тем не менее Рюмси почувствовала ложь в словах отца. Она проследила за его взглядом. Он косился в небольшое круглое окошко, выходящее на улицу и соседские дома. Там к стене прислонился какой-то оборванный калека. Быстро темнело, толком ничего не разглядеть.

За окном послышался вой. Стало невероятно холодно, и с каждым ударом сердца становилось только холодней.

Рюмси заставила себя улыбнуться:

– Понятно.

Братья непонимающе наблюдали за происходящим, переводя взгляд то на сестру, то на отца.

– Я подумала, ты отравить меня собрался, – небрежно бросила Рюмси и внутренне напряглась, заметив, как отец опустил глаза.

– Не беспокойся, доченька. Кушай.

Рюмси кивнула и опустила ложку в горшок. Грязная ухмылка которого теперь больше напоминала хищный оскал.

Она догадалась, в чем дело. Солнце давно зашло, а с ним и «птица». Вот почему отец затеял столь поздний ужин.

– Ты меня за дуру держишь? – улыбка на лице Рюмси превратилась в истерическую. – Если хотел отравить, то нужно было хотя бы мельче порезать.

– Отец, зачем?! – крикнул на отца старший брат.