Рюммери

Рюмси присела и, протянув бурдюк, смочила бедолаге губы. Это был другой дигген. И дело даже не в том, что голова у него была полностью лысой, а серьга висела лишь в носу. Зато соски пробиты кольцами. Рюмси поймала себя на том, что диггены разные, как и люди, а вовсе не одинаковые одноглазые монстры. И, как люди, они тоже чувствуют боль, а из ран у них сочится такая же кровь. А на широком и уставшем лице виден страх.

– Он еще жив, – сказала Рюмси очевидное.

– Ага, жив, хотя по мне – так лучше бы сдох, – ляпнул Брэкки.

– Отойдите. Пожалуйста, – раздался за их спинами мощный голос.

Рюмси вздрогнула и обернулась. Несмотря на утверждения Кира, она не сомневалась, что сегодня точно поседеет.

Сзади возвышался могучий силуэт. Дигген. Еще один.

Рюмси поднялась, и все равно ей пришлось глядеть на диггена с высоко поднятой головой, поскольку тот был вдвое выше ее.

– Что с тобой стало? Совсем размяк среди двуглазых, – обратился появившийся гигант к собрату.

– О, Гошо! Рожмяк я, видать, – признал тот, едва шевеля губами, и зашелся кашлем. – Буду погибать?

Пришедший дигген, которого назвали Гошо, нахмурился, провел руками по его телу:

– Только шея? Ножом?

– Угу. Не молчи. Буду погибать?

– Разумеется, как и все. Но не сегодня. Сколько их было?

– Еден, – и добавил: – Пред оком.

– Понятно. Со спины напали.

– Угу. Сжади.

Раненый дигген откашлялся вновь и затих.

Гошо достал какие-то листья и бросил себе в рот. Прожевав, выплюнул себе на руку густую зеленую жижу и залепил шею раненому. Рана стала выглядеть так, будто поросла мхом.

– Потерпи чутка, – прогремел гигант. – Будешь жить. Еще не раз выпьем крепкого гоха.

Рюмси выдохнула и улыбнулась.

– Эти твари живучие, как не знаю что, – без особой радости проговорил Брэкки.

Дигген оглянулся и смерил Брэкки пронизывающим взглядом:

– Ты должен как минимум проявлять уважение к… этим тварям, – он выделил последние слова.

– Почему это мне вас уважать?

Дигген словно не услышал вызов, звучавший в голосе Брэкки.

– Потому что мы могучий, хоть и не гордый народ. И по причине горя, которое пришло к нам, вынуждены выживать на чужбине, – его глаз словно сверлил Брэкки. Тот аж побледнел от такого. – Нас много. Мы сильны. И мы в отчаянии. И вам бы стоило быть благодарными, что мы ищем хоть какую-то работу у вас, а не нападаем на ваши селения, – дигген ухмыльнулся и выглядел так, будто протягивает обмазанное в дерьмеце яблоко, наблюдая за реакцией Брэкки. – Подумай об этом, люденок, прежде чем открывать рот. Ты ведь не чертенок с тысячей дополнительных шансов.

Он перевел взгляд на Кира и словно бы удивился, но, не сказав ничего, вернулся к собрату и начал обрабатывать раны на груди.

– Я не думала в таком ключе, – неожиданно для себя проговорила Рюмси. – Мы, люди, действительно должны ценить, что вы приходите с миром.

Гошо повернулся к Рюмси, изучающе смерив ее взглядом. Его глаз казался глубоким колодцем, на дне которого угасала звезда.

Многое можно разглядеть одним глазом. А иногда и двух недостаточно.

* * *

Рюмси уже смирилась с тем, какими сделались Счастливчики, но все еще не могла принять того, какими стали жители деревни. Видя вблизи мертвое тело, они не хватались за голову и не начинали паниковать, не сбегались к мертвым, не кричали “посмотрите", никто даже не обращал внимания на то, как двое головорезов убивали кого-то. Все стали безразличны к чужому горю. И это пугало больше всего. Сильнее Рюмси боялась лишь одного – стать такой же равнодушной.

– Тот дигген разговаривал не так, как они все, – проговорила Рюмси, стараясь отвлечься от своих мыслей.

– А по-моему, так же, – сказал Брэкки.

– В отличие от некоторых, ему знакомо слово “тысяча”, – хмыкнул Кир, но все же пояснил: – Это “двудесятый”. Говорят, среди двадцати диггенов попадается один, намного… умнее остальных.

Но больше он ничего не добавил. Никому не хотелось разговаривать.

Они шли молча.

– Вот тот бородач, – указал Кир на торговца. – У него выгоднее всего сдавать.

– Ага, куда уж выгоднее. Он мне за золотой обруч всего жменю пшеницы дал, – пожаловался Брэкки.

– У остальных ты бы получил еще меньше. Можешь не сомневаться. К тому же, – развел руками Кир, – он сейчас единственный торговец в деревне.

Кир остался стоять в стороне, вглядываясь в развалины, пояснив, что не нашел ни черта стоящего.

Брэкки и Рюмси подошли к торговцу.

Тот стоял в тени полуразрушенной стены. Вокруг царил такой погром, что Рюмси даже не могла понять, кто раньше жил в этом доме, до того, как он превратился в обломки.

Бородач носил длинную одежду, напоминавшую мешок с отверстиями для головы и рук, но мешок роскошный, цветной. А на голову торговец намотал какое-то тряпье, играющее, видимо, роль головного убора. В руках он держал нанизанные на нить небольшие округлые камешки, которые бережно перебирал пальцами. Неподалеку от него стояла повозка со всяким добром и три молчаливых головореза, остужающих любопытство.

– Да благословит вас Создатель, – приветливо прокричал бородач и уже тише продолжил: – Думаю, вы что-то хотите продать, молодые люди.