Рюрик

В те же годы, что и Рылеев, образ Вадима нашел отражение и в творчестве Пушкина. «Романтический» Вадим баллады Жуковского упомянут уже в четвертой песни «Руслана и Людмилы». Но в начале 1820-х годов Пушкин обращается к образу Вадима как символу вольности и борьбы с самовластием. В 1821–1822 годах поэт начал писать трагедию о Вадиме и заговоре новгородцев против Рюрика. Сохранились ее план и небольшой отрывок. По замыслу Пушкина, изгнанник Вадим встречается у могилы Гостомысла близ Новгорода с Рогдаем, своим соратником, который рассказывает Вадиму о настроениях горожан. Затем появляется дочь Гостомысла Рогнеда, возлюбленная Вадима, которая стала невестой новгородца Громвала, перешедшего на службу к Рюрику. Вадим призывает Рогнеду убить Громвала, как изменника, но Рогнеда любит своего жениха. В следующей сцене в княжеском дворце происходит разговор Рюрика с Громвалом. Рюрик, как князь, с презрением относится к народу. Громвал же защищает новгородцев. Затем следует сцена веча, на котором появляется Рюрик. Когда заговорщики уже готовы осуществить свой план, Рогнеда из любви к Громвалу выдает их замыслы. Происходят восстание и бой, в результате которого Вадим попадает в плен к Рюрику. В последней сцене в пушкинском плане трагедии Вадим, вероятно в заточении, встречается с Громвалом, который оказывается его другом детства. По всей видимости, трагедия должна была заканчиваться гибелью Вадима, но полностью замысел Пушкина для нас остался неизвестным.

В том же 1822 году Пушкин сочинил другое произведение на тему древнерусской истории — знаменитую «Песнь о Вещем Олеге». Но и «Вадим» не был им забыт. Поэт решил создать на этот сюжет поэму, но и ее не закончил. Была написана лишь первая из песней, опубликованная без указания в тексте и в заглавии, что ее герой — Вадим. В этой песне рассказывается, как в ночи к берегу причаливает челн, в котором плывут двое — старик-рыбак и юный славянин, вернувшийся с чужбины, где он покрыл себя бранной славой, в родные края, в Новгород — там остался его отчий дом и возлюбленная. Следующая песнь должна была повторять начало трагедии — разговор Вадима с Рогдаем у могилы Гостомысла. Далее Пушкин намеревался описать свадебный пир у Рюрика и неожиданное появление на нем Вадима. Но все эти планы не были осуществлены. Вадим так и остался для Пушкина лишь «наброском» в его творческой биографии.

Последним из поэтов-романтиков, кто обратился к образу мятежного Вадима, был М. Ю. Лермонтов. Его поэтическая повесть «Последний сын вольности», написанная в 1830–1831 годах, так и осталась при жизни автора в рукописи и впервые увидела свет только в 1910 году. Это произведение Лермонтов посвятил своему другу Николаю Семеновичу Шеншину (1813–1835) (к роду Шеншиных, как известно, принадлежал поэт А. А. Фет). Эпиграфом стали слова из поэмы Байрона «Гяур»: «Когда такой герой родится снова?» Лермонтов рисует поэтическую картину осени на берегу Ильменя. Страна славян порабощена иноземцами:

Увы! пред властию чужой
Склонилась гордая страна,
И песня вольности святой
(Какая б ни была она)
Уже забвенью предана.
Свершилось! дерзостный варяг
Богов славянских победил;
Один неосторожный шаг
Свободный край поработил!
Но есть поныне горсть людей,
В дичи лесов, в дичи степей;
Они, увидев падший гром.
Не перестали помышлять
В изгнанье дальнем и глухом,
Как вольность пробудить опять.

Эти герои — удалившиеся в изгнание шесть славянских юношей, среди которых Вадим и один старик, которого зовут Ингелот. Это имя через «Историю» Карамзина восходит к договору Олега с греками, где среди русских послов назван некий Инегелд. Ингелот у Лермонтова — не славянин, но сочувствует своим молодым друзьям. Славянские воины собираются вокруг костра, и Ингелот поет песнь о былом. Он рассказывает, как перед смертью Гостомысл обратился к новгородцам с такими словами:

Ах, вы люди новгородские!
Между вас змея-раздор шипит.
Призовите князя вы чуждого,
Чтоб владел он краем родины!

Кривичи, славяне, весь и чудь отправили послов «за море синее» к князьям «варяжских стран» со словами: «Край наш славен — но порядка нет!»