Рюрик

Имя «Вадим» есть в святцах православной церкви: преподобномученик архимандрит Вадим Персидский, пострадавший за веру в 376 году (память — 9 апреля). Правда, в древнерусских месяцесловах оно встречается лишь однажды, в тексте XIII–XIV веков из Галицкого евангелия[40]. Но полагать, что Вадим Никоновской летописи был христианином, невозможно. Этимология этого имени неясна. По одной из версий, оно происходит от славянского глагола «вадить», то есть «клеветать», «наговаривать», «обманывать» или от славянского имени «Вадимир» того же происхождения. Получается, что персонаж Никоновской летописи имеет «говорящее» имя. Но так ли это на самом деле? Ни одного Вадима русские источники, по крайней мере до XVIII века, не зафиксировали. Возникает вопрос: не является ли имя новгородского антипода Рюрика искусственно созданным на основе соответствующего глагола? Если это так, то какое имя могло послужить для него образцом? Явно здесь не имелся в виду раннехристианский мученик, погибший в Персии. Поиск аналогий из летописей, как кажется, дает ответ на этот вопрос. Наиболее близким по форме можно считать имя «Радим» — имя мифического прародителя славянского племени радимичей. Летописная традиция считала и Радима, и Вятко (родоначальника вятичей) реально существовавшими персонажами. Возможно, составитель Никоновской летописи (или какой-либо его предшественник, если в основе данного фрагмента лежал неизвестный летописный текст) создал имя «Вадим» по типу имени «Радим», используя глагол «вадить». Так появился предводитель новгородского «мятежа» (притом о самом мятеже в Никоновской летописи ничего не говорится) с оригинальным славянским именем, совпавшим с малоизвестным именем христианским. А дальше «Вадим храбрый» зажил уже своей, отдельной от мифического прототипа жизнью…

Вот как представлены события, связанные с «мятежом» Вадима, в Степенной книге начала 1560-х годов, автор которой пытался как-то домыслить эту ситуацию: «Новогородцы же, видевше Рюриково доброродство и мужественое его остроумие, и яко пророчествоваху, глаголюще к себе: "Разумейте, братие, яко непременно имамы быти под едином игом державно обладаеми от сего Рюрика и от роду его; и не токмо упразднится ими самовластие наше, но и рабы им будем". Тогда бо Рюрик уби некоего храбра Новогородца именем Вадима и иных многих Новогородцев, советников его. Аще тогда и нечестиви бяху Новогородцы, но обаче по проречению их, паче же благоволением Божиим, и до ныне непременно царствуют ими от Рюрикова семени благородное изращение…»[41] Короче говоря, Рюрик убил «некоего» Вадима и его советников, а новгородцы сказали себе, как будто пророчествовали, что новгородское самовластие исчезнет под игом наследников Рюрика. Здесь фраза Никоновской летописи расцвечена развернутыми рассуждениями, а связь между этими словами и сообщением об убийстве Вадима, как кажется, усилена. То, чего боялись новгородцы, и произошло — не столько по пророчеству язычников, сколько Божьим благоволением. Так свидетельство о Вадиме легло в основу обоснования власти московских царей над Новгородом, весьма актуального в XVI веке.

Но продолжим чтение увлекательной Никоновской летописи:

«В лето 6373. Преставися Синеус и Тривор. Синеус и Тривор умроша бездетни, и приа власть Рюрик обою брату, и нача владети един, и раздаде грады племенем своим и мужем: овому Полтеск, иному Ростов, иному же Белоозеро. Того же лета родися Рюрику сын, и нарече имя ему Игорь. Того же лета воеваша Асколд и Дир Полочан и много зла сътвориша».

Итак, Игорь родился в год смерти братьев Рюрика — по Никоновской летописи, в 865 году. Самое интересное, что в тот же год Аскольд и Дир воевали с полочанами — видимо, после того, как Рюрик отдал Полоцк одному из своих приближенных. Киевские князья, таким образом, вторглись в «сферу влияния» Рюрика. Опять уникальное известие! Как мы помним, «Повесть временных лет» не сообщает ни о каких военных действиях Аскольда и Дира, кроме их неудачного похода на Византию. Зато в Новгородской Первой летописи отмечено, что киевские правители воевали и с древлянами, и с уличами. В Никоновской же летописи речь идет совсем о другом племени, и это известие самым непосредственным образом связано с сообщением о раздаче Рюриком городов, первым среди которых назван Полоцк. Противостояние юга и севера на этом не закончилось:

«В лето 6375. Възвратишася Асколд и Дир от Царяграда в мале дружине, и бысть в Киеве плачь велий. Того же лета бысть в Киеве глад велий. Того же лета избиша множество Печенег Осколд и Дир. Того же лета избежаша отъ Рюрика из Новагорода в Киев много Новгородцкых мужей».