Рюрик

Между тем влияние варягов было не слишком значительно: «Кроме греков, новорожденная Русь находится в тесной связи, в беспрестанных сношениях с другим европейским народом — с норманнами: от них пришли первые князья, норманны составляли главным образом первоначальную дружину, беспрестанно являлись при дворе наших князей, как наемники участвовали почти во всех походах — каково же было их влияние? Оказывается, что оно было незначительно. Норманны не были господствующим племенем, они только служили князьям туземных племен; многие служили только временно; те же, которые оставались в Руси навсегда, по своей численной незначительности быстро сливались с туземцами, тем более что в своем народном быте не находили препятствий к этому слиянию. Таким образом, при начале русского общества не может быть речи о господстве норманнов, о норманнском периоде». Как видим, в этом выводе Соловьев не соглашался с Погодиным. «Но если влияние норманнской народности было незначительно, если, по признанию самых сильных защитников норманнства, влияние варягов было более наружное, если такое наружное влияние могли одинаково оказать и дружины славян поморских, столько же храбрые и предприимчивые, как и дружины скандинавские, то ясно, что вопрос о национальности варягов-руси теряет свою важность в нашей истории», — заключал исследователь. Соловьев тем самым занимал совершенно верную позицию, выводя «варяжскую проблему» из эпицентра идеологического фронта русской истории. К версии же Гедеонова он относился отрицательно. Вот его оценка «славянской гипотезы»: «Недавно г-н Гедеонов снова поднял вопрос о славянском происхождении варягов-руси… Исследования его замечательны своею отрицательною стороною, где он опровергает некоторые мнения ученых, держащихся скандинавского происхождения варягов-руси; но положительная сторона исследования не представляет ничего, на чем бы можно было остановиться… То же должно сказать и об исследованиях г-на Иловайского».

Призвание же варяжских князей Соловьев расценивал как событие значительного масштаба для русской истории. Князья призывались «для установления наряда внутреннего» — именно так понимает это слово летописи Соловьев. «Какое значение имеет призвание Рюрика в нашей истории?» — задается он вопросом. И дает на него ответ: «Призвание первых князей имеет великое значение в нашей истории, есть событие всероссийское, и с него справедливо начинают русскую историю. Главное, начальное явление в основании государства — это соединение разрозненных племен чрез появление среди них сосредоточивающего начала, власти. Северные племена, славянские и финские, соединились и призвали к себе это сосредоточивающее начало, эту власть», которая затем объединила и все остальные племена[85]. Как историк так называемой «государственной школы», Соловьев именно в государстве видел одно из центральных звеньев исторического процесса. Его трезвый, научный взгляд на «норманскую проблему» позволил наконец вывести ее за рамки политических спекуляций и открыл пути для сугубо научного решения этого вопроса. Однако впоследствии историческая наука еще не раз в этом отношении «откатывалась назад».