Рюрик

Преимущественное внимание к изучению источников, как письменных, так и вещественных (археологических), вывело начальную историю Руси на принципиально новый этап. Здесь нет возможности перечислять основные современные труды, общее количество которых весьма значительно, но необходимо назвать таких плодотворно работающих исследователей, как М. Б. Свердлов, Е. А. Мельникова, Н. Ф. Котляр, В. Я. Петрухин, М. В. Бибиков, И. Г. Коновалова, А. В. Назаренко, Т. Н. Джаксон и др. Большую роль в изучении восточных источников о Древней Руси сыграл А. П. Новосельцев. Принципиально важное значение имеют исследования археологов, и прежде всего академика В. Л. Янина. С середины 1980-х годов переиздаются и важнейшие работы зарубежных авторов, среди которых книга польского историка X. Ловмяньского (1898–1984) «Русь и норманны». В последние годы идея о славяно-скандинавском синтезе стала одной из центральных в науке, о чем, в частности, говорят такие конструкции, как «Скандославия» (Д. С. Лихачев) или «Восточно-Европейская Нормандия» (Р. Г. Скрынников). В какой-то степени они продолжают традиции прошлого (еще О. И. Сенковский в первой половине XIX века назвал раннюю Русь «Славянской Скандинавией»).

Несмотря на значительные результаты научных исследований, вроде бы окончательно оставившие все околонорманистские споры за рамками науки, сейчас вновь возрождаются идеи антинорманистов позапрошлого столетия. Наблюдается и подзабытое, казалось бы, стремление вернуть чисто научную проблему в русло идейного противостояния. Появляются работы, в которых доказывается славянское происхождение варягов и Рюрика, а значит, и древнерусской княжеской династии[103]. «Проклятый вопрос» русской истории никак не желает уходить в прошлое.

Задумаемся над тем, имеет ли он сейчас какой-нибудь смысл. Видимо, правы были те авторы, которые считали, что за «битвами о варягах», начиная с дискуссии вокруг диссертации Миллера, всегда незримо присутствовал идеологический подтекст, какое-то чувство ущемленной национальной гордости. Почему-то считалось (многие считают так и ныне), что иностранное влияние в начале русской истории, присутствие иноземцев на Руси и неславянское происхождение правящей династии могли умалить, принизить чувство национального достоинства русского народа, показать якобы его неспособность к самостоятельной самоорганизации. Такое понимание сути проблемы выглядит сейчас весьма странным. Ведь Древняя Русь не была какой-то «закрытой» системой, в которую не могли проникать никакие иноземные веяния. Не была такой наша родина и в дальнейшем — вспомним, какой след в русской истории оставили монголы или те же немцы при Петре I. А что уж говорить о древнейших временах, где границы были настолько расплывчаты, что и пределы государства в IX веке обрисовать сложно! Русь находилась на пересечении разных путей, этнических и культурных влияний, и стыдиться этого по меньшей мере нелепо. Англичане, например, гордятся тем, что в их истории оставили след и римляне, и германцы-саксы, и норманны. Но для нас это почему-то унизительно. Как аргумент часто выдвигают знаменитую летописную фразу «земля наша велика и обильна, лишь порядка в ней нет», понимая ее не совсем верно. Не столько о порядке идет речь в летописи, сколько о «наряде», то есть управлении. Нужен был князь, его и позвали.

Важно отметить, что полемика по поводу норманизма имела свой смысл лишь тогда, когда считалось, что происхождение династии напрямую связано с образованием государства. Такая традиция характерна скорее для средневекового, а не современного мышления. Но даже у автора «Повести временных лет» эти явления разделялись. Еще в начале своего повествования он как бы поставил три вопроса, на которые дает ответ летопись. Первый — «откуда есть пошла Русская земля» — связан с происхождением Руси, то есть народов, ее населяющих, прежде всего славянского (русского) народа. Второй — «кто в Киеве нача первее княжити» — касался происхождения княжеского рода. Ответом были рассказы о Кие и его братьях, Рюрике (хотя сам Рюрик в Киеве не княжил, но там княжили его потомки), Аскольде и Дире, Олеге, Игоре и Ольге. А описание самого процесса образования государства отвечало на третий вопрос: «и откуду Руская земля стала есть», то есть «как она создалась»? Таким образом, сначала летописец рассказывал о происхождении народа, потом о происхождении династии, распространившей из Киева свою власть на другие племена, а ответ на третий вопрос получался после объединения двух первых — этнического, основного, и династического, «наложенного» на этнический. Только после этого появлялся синтез — сформировалось Древнерусское государство благодаря, в понимании летописца, деяниям первых князей среди данных народов.

На современном уровне развития исторической науки совершенно ясно, что от национальной принадлежности правящего рода сам процесс образования государства не зависит.