Рюрик

Гостомысл сидел в своей комнате и размышлял, вспоминая о своём необычном ночном происшествии:

— Что интересно имел в виду этот лесной колдун, когда говорил, что я обращусь за помощью к нашим врагам? И о каких, именно, врагах он говорил? Чего-чего, а врагов у нас столько, что сразу и не сообразишь, о каких идёт речь. Что ни сосед, то и враг. Только и успеваем от них отбиваться. Хотя, надо признаться, что эти враги зачастую меньше облагают податями наш народ, когда завоёвывают наши земли, чем свои собственные князья да бояре. Сколько я им уже говорил, чтобы они прекратили обдирать своих людей, как липку. Не слушают. Говорят, что это не моё дело, и что я им не указ.

В это время князь услышал резкие звуки, доносящиеся с улицы. Кто-то бил железом по железу. Гостомыслу хорошо был знаком этот звук.

— Кто-то ударил в набат, — подумал князь. — Посреди ночи на такое мог отважиться только тот, кто хочет сообщить что-то очень важное и срочное. По-другому, за такие дела люди могут и рёбра намять, а то и похуже.

Князь спустился на первый этаж своего дворца, там уже стоял Волебог и поправлял наспех надетую рубаху.

— Надо идти на площадь, отец, — обратился княжич к Гостомыслу. — Кто-то решил собрать Вече ночью. Похоже, что дело серьёзное.

Женщины в ночных сорочках тоже вышли в холл, услышав тревожные звуки.

— А вы куда собрались? — спросил у них Гостомысл. — Сидите дома. И без вас там народу хватит. Не женское это дело на Вече решать. Пошли сынок на площадь, поглядим, что там за напасть такая.

Князь и Волебог вышли из дома и направились к лобному месту.

По улицам торопливо шагали люди, держа направление к центру города. Многочисленные факелы в руках горожан освещали дома прыгающими отблесками пламени. Ночной покой города был нарушен. До этого спокойно светивший месяц поспешно спрятался за тучу, очевидно, посчитав, что люди больше не нуждаются в его услугах, коль скоро они зажгли столько собственных огней.

Когда Гостомысл и Волебог добрались до центральной площади, там уже было полно народу. Горожане заполнили всё свободное пространство между домами, и продолжали теснить друг друга и подталкивать, пытаясь пробиться поближе к тому месту, где располагался набат. Каждому хотелось получше рассмотреть того смельчака, который отважился нарушить их ночной сон. Все переговаривались между собой и старались выяснить один и тот же вопрос:

— Что случилось?

Северная столица славян была похожа на потревоженный улей. Князя Гостомысла и его сына Волебога хорошо знали в городе, поэтому перед ними расступались и давали им дорогу, пропуская к лобному месту. Набат представлял собой незатейливое сооружение, состоящее из двух деревянных столбов с приколоченной вверху перекладиной, на которой висела большая железная шина, привязанная пеньковой верёвкой. По ней изо всех сил колотил железным пестом какой-то человек богатырского телосложения. Волебог заметил в первых рядах толпы своего друга князя Вадима, который вместе с остальными горожанами внимательно наблюдал за действиями возмутителя общественного спокойствия, лупившего по железяке с отчаянным упорством. Но никто не решался остановить здоровяка. Волебог подошёл к Вадиму и спросил:

— Давно тут стоишь? По какому случаю шум?

— А кто его знает? — туманно ответил Вадим. — Какой-то сумасшедший в набат ударил.

— И никто до сих пор не поинтересовался у него, что ему надо? — удивился, подошедший к ним Гостомысл. — Может, у него с головой не всё в порядке? Надо прекратить этот трезвон.

Князь подошёл к нарушителю спокойствия, дотронулся до его плеча и произнёс:

— Ну, хватит баловать. Говори, зачем разбудил весь город?

Человек прекратил бить в набат, повернулся лицом к Гостомыслу и, как будто очнувшись, сказал:

— Беда. Норманны напали на Чуд. Всех воинов перебили. Сами сидят в городе, пируют и грозятся, что дойдут до Новгорода.

— А ты кто такой? — поинтересовался Гостомысл. — Личность твоя мне как будто бы знакома.

— Я младший сын Чудского воеводы Славля, — ответил парень. — Меня зовут Полег. Я был в дружине моего отца, когда Вы вместе с ним разгромили финского короля под Белым озером.

— Да, я вспомнил, — весело проговорил Гостомысл, — точно, так оно и есть. Ты в битве разрубил пополам варяжского воеводу.

— Да, было дело, — несколько смутившись согласился Полег.

— Господа новгородцы, — громко произнёс Гостомысл, — Вы слышали, что сказал этот человек. Что будем решать? Выступим навстречу норманнам или встретим врага за стенами Новгорода?

— А что тут решать? — выкрикнул толстый купец по имени Густоус. — За стенами оно надёжнее будет. Зачем нам вмешиваться в чужие дела? Пусть соседи сами между собой разбираются.

Народ на площади загудел. Было видно, что не все согласны с купцом. Кое-где даже начались потасовки между людьми, не сходившимися во мнениях по поводу дальнейших действий новгородцев.

— Тише, вольные граждане Новгорода, — призвал к спокойствию толпу Гостомысл. — Прекратите склоки. Вот так всегда, чуть что, сразу драться. Сначала надо выслушать друг друга, а потом уже давать волю кулакам. Да и то, если в этом будет надобность.