Рюрик и мистика истинной власти

В свете известий Иоакимовской летописи и зафиксированного Макарием предания о местонахождении могилы Гостомысла несомненный интерес представляет находка 2002 г. При восстановлении церкви Успения на Волотовом поле был найден кирпич с рисунком ладьи и трех воинов (рис. 3). Поскольку данный кирпич находился в церковной стене, очевидно, что и он, и рисунок на нем одновременны созданию самой церкви в 1352 г. В интерпретации изображения, его автора и цели, с какой данный рисунок был сделан, мнения специалистов довольно существенно разошлись. Одни видели в авторе композиции умелого художника, даже архитектора данной церкви, другие – пяти-семилетнего мальчика. Еще больший разнобой мы видим в трактовке сюжета: говорилось и о самовыражении древнего художника, и о закладной капсуле с посланием будущим поколениям, и о случайном бытовом наброске, и об изображении новгородских ушкуйников, и «морском вотивным граффито средиземноморского круга», созданном греческим архитектором храма в благодарность Богу за спасение во время его морского путешествия на Русь. Автор последней гипотезы А. Е. Мусин подчеркивал отсутствие изображений кораблей в древнерусских храмах и наличие подобной традиции в Средиземноморском регионе[236]. Однако участие греческого архитектора в возведении церкви Успения на Волотовом поле является всего лишь предположением, базирующимся во многом лишь на авторской интерпретации изображения на кирпиче. Кроме того, создание архитектором, человеком мирной профессии, в качестве благодарности Богу за спасение своей жизни на море изображения исключительно вооруженных людей представляется достаточно странным. Окончательно делает эту гипотезу неправдоподобной то обстоятельство, что на рисунке изображено не плавание по морю, а высадка на берег: первый воин стоит на носу, готовый спрыгнуть, а второй табанит веслами. Поскольку в былинах подобного сюжета нет, теоретически это могла быть зарисовка с натуры из жизни ушкуйников, однако против этого говорит как необычность для Руси волотовского изображения, так и то, что заложенный в стену церкви кирпич явно не предназначался для обозрения. В силу этого вполне возможно, что уникальность данной композиции была обусловлена местом расположения церкви, в непосредственной близости от которой находилась могила Гостомысла. Зная предание о нем, возводивший церковь Успения местный мастер мог изобразить на кирпиче прибытие на Русь трех его внуков и, в память о легендарном новгородском старейшине и его потомстве, положить этот кирпич в стену строившегося рядом с погребением Гостомысла храма. Волотово поле как место погребения князей и богатырей вполне вероятно пользовалось почтением еще в языческую эпоху. Отдавая дань памяти первым правителям своей земли уже в рамках «двоеверной» традиции, автор рисунка мог изобразить трех варяжских князей, поместив кирпич в стену сакрального сооружения новой религии в непосредственном соседстве с языческим захоронением их предка. В пользу этого говорит и обстоятельства возведения самой церкви. В 1352 г. во Пскове начался мор. По просьбе горожан, искавших божественного заступничества, к ним отправился легендарный новгородский архиепископ Василий Калика. Он благословил псковичей, но, заразившись чумой в городе, на обратном пути в Новгород умер. Эпидемия обрушилась и на северную столицу Руси: «Того же лѣта бысть моръ силенъ в Новѣградѣ,… множество бещислено людии добрых помре тогда». В этих условиях новгородцы спешно избирают своего нового церковного иерарха: «С молбою введоша Моисия архиепископа на свои ему столъ къ святѣи Софѣи»[237]. Именно новый церковный глава города все в том же 1352 г. спешно возводит церквь Успения на Волотове, которую искусствовед А. Н. Трифонова рассматривает как обетную. Действительно, на знаменитой фрески из этой церкви ее заказчик, архиепископ Моисей, протягивает Богородице модель Волотовского храма, моля ее о заступничестве. Сама церковь была построена по случаю спасения новгородцев от морового поветрия. Атмосфера того года, когда после смерти одного владыки на новгородцев обрушилась страшная эпидемия, прекратившаяся благодаря молитвам нового архиепископа, вполне могла вызвать ассоциацию с более ранней междоусобицей, последовавшей после смерти Гостомысла и прекращенной благодаря призванию Рюрика. Хоть в XIV в. имела место смена церковных иерархов, однако не следует забывать, что в языческую эпоху князь совмещал в своем лице светскую и религиозную власть. В целом же смерть старого владыки, повлекшая за собой обрушившееся на Новгород бедствие, прекратившееся благодаря действиям нового архипастыря, вполне могла вызвать в памяти современников подобное событие, случившееся в самом начале новгородской истории. С учетом того, какое огромное значение для средневекового сознания имели параллели и аналогии, воспроизведение некоего первоначального события, такое понимание весьма возможно. Поскольку подписи под рисунком нет, только справа от него были изображены буквы н, ω, о, однозначно утверждать этого нельзя, но данная версия ничуть не хуже объясняет уникальность волотовского изображения, чем гипотеза о греческом архитекторе, изобразившем в благодарность за свое спасение корабль с воинами. Если это так, то перед нами уникальное изображение прибытия на Русь Рюрика, Синеуса и Трувора, как оно представлялось человеку XIV в. Что касается букв на кирпиче, то по поводу их мы можем высказывать лишь гипотезы. Предположение, что это имя Иоанн, которое якобы носил автор композиции, принять трудно, поскольку в нем нет второго о. Еще одно возможное объяснение будет предложено ниже, но и оно носит гипотетический характер.