Рюрик и мистика истинной власти

Также до заключения брака с племянницей Петра I были опубликованы в 1708 г. знаменитые генеалогические таблицы И. Хюбнера[251]. Еще в 1613 г. в Кельне была издана книга французского ученого Клода Дюре, в которой варяги отождествлялись с вандалами и венетами и говорилось, что именно от них и происходит Рюрик[252]. Таким образом, о западнославянском происхождении основателя русской княжеской династии писалось в Германии задолго до начала балтийской политики Петра I. Весьма показательно, что отца Рюрика Годлиба английские и датские источники прямо именуют князем варягов[253]. Весьма рано сыном ободритского князя называл Рюрика Б. Блат (1560-1613)[254]. В этом мнении он был далеко не одинок. Польский историк С. Сарницкий в своих изданных в 1587 г. «Польских анналах» писал о славянах-вендах с южного побережья Балтики как о предках русов, а опубликованная в 1725 г. в Амстердаме «История рутенов» утверждала, что варяги были русы с того же южного побережья Варяжского моря[255]. Еще до С. Герберштейна С. Мюнстер, заслуживший за свою ученость славу «немецкого Страбона», в 1544 г. отождествлял вагров и варягов и утверждал, что именно к этому народу принадлежал Рюрик, приглашенный на княжение на Русь[256]. Поскольку древнерусских летописей С. Мюнстер не читал, можно предположить, что он исходил из традиции отождествления варягов с западными славянами, сохранившейся на противоположном берегу Варяжского моря. В. В. Фомин подчеркивает, что одним из вдохновителей сочинения Мюнстера был шведский король Густав I Ваза, призывавший его воспеть величие и славу древних готских королей. Мюнстер, выполняя этот заказ, тщательно проследил историю шведских правителей и посвятил свою работу Густаву Вазе, но при этом не связал варягов русских летописей со шведами, да и сам король не выразил каких-либо претензий на связь истории своего народа с историей Руси в столь раннюю эпоху. Все это происходило тогда, когда шведский король буквально вымаливал у Ивана Грозного как милость, чтобы тот признал его равным собе и сносился бы с ним напрямую, а не через новгородских посадников. Как видим, пока на Руси правили Рюриковичи, ни у кого из скандинавов даже не возникало мысли заявить о скандинавском происхождении основателя их династии. Все эти факты полностью опровергают как предположения о политической мотивированности мекленбургских генеалогий, так и об их позднем возникновении. Благодаря союзу Карла Леопольда и Екатерины Иоанновны давние родственные связи двух правящих династий на какое-то время оказались в центре внимания, однако сами они не были выдуманы в связи с заключенным браком.

Совпадение рассмотренных известий Иоакимовской летописи и мекленбургских генеалогий очевидно. Небольшое расхождение между ними заключается лишь в том, что, согласно Иоакимовской летописи, Гостомысл был дедом Рюрика, Синеуса и Трувора, а немецкие источники утверждают, что русская княжна была не матерью, а бабкой трех братьев. При всей несомненной ценности указания обоих источников о родстве между Гостомыслом и Рюриком – чрезвычайно важной подробности, которую не знает никакой другой источник, – определение этого родства различно: в русской традиции Гостомысл – дед Рюрика, а в немецкой – его племянник. Однако это последнее разночтение легко объясняется исходя из славянской традиции имянаречения новорожденных: «У русских был обычай первому сыну давать имя деда с отцовской стороны, второму – имя деда с материнской стороны…»[257] В более поздний период можно вспомнить и Владимира Мономаха, носившего прозвище деда по материнской линии. Это обстоятельство свидетельствует в пользу схемы родства Иоакимовской летописи.