Выйдя рано утром из селения вепсов, воины Синеуса уже к вечеру были у небольшого озера, вернее залива, соединённого с основным озером протокой. Сейчас, когда озеро замёрзло, было удобно добраться до жилища конунга. На заснеженном берегу расположилось небольшое укреплённое селение викингов с причалом, у которого для зимовки был выставлен на бревенчатой основе драккар.
— Аккурат до темноты успели, стучи, воевода, поднимай хозяина, сегодня ему поспать не придётся, — молвил молодой князь, кивнув на запертые изнутри ворота.
— Чего надо, кто тут ещё шляется по ночам? — послышался из-за крепких ворот сначала скрип снега от грузных шагов, а потом недовольный голос, говоривший по-нурмански.
— Мне нужен Натфарри, — тоже по-нурмански проговорил Синеус.
— Ты кто такой, чтобы тревожить самого конунга? — возмутился голос за воротами.
— Я Синеус, князь Белоозера и этих земель, хочу говорить с Натфарри. Если он сейчас же не выйдет, то прикажу своим воинам сжечь его драккар, а потом и всё ваше селение. — Голос молодого князя несколько подрагивал от волнения, но был достаточно решителен. За воротами началась суета и движение, послышались окрики, голоса.
— Вовода, вели развести огонь у драккара, они сейчас сами к нам придут, — повелел молодой князь и вместе с охоронцами пошёл к стоящему на подставах нурманскому кораблю.
В самом деле, вскоре приоткрылись ворота, и перед ними выстроилось десятка три вооружённых викингов. Рарожичи у драккара тоже выстроились, ощетинившись копьями и прикрывшись щитами.
— Натфарри, — громко проговорил молодой князь русов, — верни сейчас же ту дань, что ты взял по осени с вепсов, и тогда сможешь остаться здесь до весны, а как сойдёт лёд, сам уйдёшь восвояси вместе с драккаром.
— Я пришёл сюда два лета тому и сам взял мечом то, что мне причиталось, — рассерженно крикнул викинг в меховом плаще с заплетённой в косу бородой, — ничего никому отдавать не буду, идите и сами ищите себе добычу, а не трогайте чужую, иначе я подсмолю вам бока на вашем же костре.
— Слово сказано! — громко молвил Синеус и махнул рукой. К костру устремились лучники-рарожичи, они зажигали смазанные смолой и обёрнутые паклей стрелы и с необычайной быстротой принялись стрелять в деревянные крыши и стены строений за частоколом и в сам частокол. Каждый лучник держал в воздухе сразу несколько стрел. Смола с попавшей в кровлю стрелы стекала на крышу и воспламеняла её, а те строения, что были крыты соломой, и вовсе сразу вспыхивали яркими факелами в ночи.
Викинги на короткое время растерялись, не зная что делать, спасать жилища или бросаться на врага.
— А-а-а! — завопил разъярённый вожак с косой и первым ринулся на обидчиков. За ним, рыча и ругаясь, побежали его воины. Но добежали не все. Часть пала под меткими стрелами рарожичей, которые теперь били не зажигательными, а калёными стрелами с узкими наконечниками, пронзавшими кольчугу. Тех, кто добежал, встретили копья, а потом и русские мечи. Сеча была жестокой и короткой.
Всё, что не успело сгореть, добыча из схронов, а также плененные семьи викингов, было погружено на возы и отправлено в Белоозеро.
— Гляди, воевода, — утирая копоть и кровь, молвил князь, — это уже третий, и снова по добру уйти не пожелал.
Не все викинги, подобно Натфарри, что до того промышляли грабежом прибрежных земель северных словен, чуди, вепсов, мери и других народов и племён Приладожья, сразу уразумели, что земля эта отныне неприкосновенна и разбойничьи тропы к ней пора позабыть. Не раз и не два приходилось отставлять в сторону пилы, топоры, киянки и долотья, чтобы снова, взявшись за мечи, боевые чеканы и копья, доказывать пришельцам, что время безнаказанных грабежей на этих землях прошло. Такими действиями они быстро утихомирили воинственных пиратов.