Рюрик. Полёт сокола

И опять конная дружина Рарога борзо шла древним шляхом по высокому десному берегу Дона. Сосновые, дубовые и смешанные рощицы всё чаще стали сменяться низкими кустами и травами. Русская дружина вышла к придонской степи. Копыта коней поднимали теперь облачка белесой меловой пыли, под ногами стлались зелёные пыреи, душистые чабрецы, шелковистые полыни, низкая осока, в которых громко трещали сверчки, кузнечики и цикады. Ветер уже гнал высохшие шары перекати-поля, а в небе над степью парили хищные канюки, чёрные коршуны да степные луни.

Причудливые белые скалы выходили к чистой донской воде и, как дозорные, глядели на восход поверх низкого, болотистого и лесистого шуйского берега.

– Гляди, братья, вон те белые скалы, будто люди окаменевшие стоят! – воскликнул кто-то из воинов.

– А вон та, ну точно воин в шеломе! – отвечал другой дружинник.

– А там – звери неведомые…

– Это Дивногорье, – пояснил седоусый кривич, которому доводилось бывать в этих местах. – Слыхивал я сказание древнее от старого донского лодочника про то, что жили некогда на земле сей великаны. Да только случилась меж ними ссора, и перебили они один другого. И боги в наказание не взяли их в Ирий, а превратили в каменных Дивов, что теперь стоят вечными стражниками сей земли…

Только дозорным было не до дивных красот: то опускаясь в балки да овраги, то снова поднимаясь на скалистые гряды, зорко следили воины, сменяя друг друга, не затаилась ли в очередной впадине вражеская засада, не полетят ли из ольховой или дубовой рощицы на холме хазарские стрелы.

– Эх, гляди, Ольг, краса-то какая, – белые скалы, поля, перелески, балки, поросшие вязами, липами и дубами, полные живности всякой, синь Дона да степи привольные, ладно устроили боги мир сей!

– Только мы, люди, никак в том ладном мире меж собою ладу устроить не можем, – в тон князю задумчиво молвил воевода. – А так подумать, брат Рарог, сколько человеку надобно? Дом тёплый, жену любимую да деток малых, а уж еды в таком-то богатом мире завсегда крепкий муж добудет. Вон сколько всего вокруг – и лесов, и рек, зверья да птицы. Только не дают враги мирному огнищанину, рыбаку или охотнику спокойно жить и трудиться на своей земле.

– На то мы и воины, брат Ольг, чтоб покой нашей земли стеречь. Хоть от нурманских воронов, хоть от хазарских волков.

– Княже, надобно уже место для битвы присматривать, – озабоченно молвил воевода, – чутьё мне подсказывает, близко уже ворог.

– Верно, брат, – оглядываясь, молвил князь.

– Звал, княже? – послышался сзади голос седоусого кривича.

– Подскажи, Зоремир, где, по-твоему, лепше всего хазарскую конницу встретить, да так, чтобы и поле для битвы достаточное было, и в тылы наши им не просто зайти, тебе эти места добре ведомы.

Сотник задумался.

– Лепше всего у реки Чёрная Калитва, – молвил кривич. – Там с захода выходят леса с болотами, а со стороны Дона обрывы и балки, коннице трудно пройти. Мыслю так, что остановиться мы должны до того, как Дон круто на восход повернёт, иначе разминуться с хазарами можно, а тут одна дорога, путь хоженый, древний.

Кривич сказал верно, дойдя до искомого места, Рарог с воеводой объехали поле предстоящей битвы.

– Гляди, княже, а место и впрямь что надо: котловина большая, есть где развернуться. Пожалуй, вот тут станем, чтоб одесную камыши да болота, где коннице не обойти, а ошую сам Дон-батюшка с крутыми обрывистыми берегами, тут тоже конному не пройти, зато нашим лучникам со скалистых вершин стрелы удобно метать, котловина-то будто на длани лежит, – молвил Ольг, когда они с Рарогом заехали на вершину одной из прибрежных скал.

– А ещё с хазарской стороны проход в сию котловину узкий, – добавил князь, указывая плетью на противоположную сторону предстоящего поля битвы. – Я вот о чём мыслю, воевода, – Рарог слез с коня, подобрал сухую ветку, разломил на части и разложил обломки на травянистом ковре. – Вот тут станет наша пешая рать и будет ждать подхода хазар, я с полутьмой конницы тут, а вот тут, подальше, в ольховом бору, чтоб вражьи изведыватели не обнаружили, твоя засадная конница схоронится.

– А как только ударят по нашим тьмам хазары, – продолжил мысль князя воевода, – мы конницей на тылы их и налетим!

– Нет, Ольг, только тогда, когда уже хазары крепко в сече увязнут, когда все свои запасные силы в бой кинут и будет им казаться, что ещё немного – и победа за ними. Только тогда твоя конница обрушится на них, как Перунов гром средь ясного неба. Ударишь по их тылам, и не будешь ждать удара в спину или сбоку, потому что все силы они введут в сечу.

– Погоди, Рарог, тут опасность слишком велика, а как я опоздаю, находясь вдали от поля битвы? Нет, не годится так, слишком велик риск для тебя, да и для всего войска.

– Надо, брат Ольг, на тебя вся надежда, на чутьё твоё необычайное, другой никто не сможет этого сделать, вспомни, как выручал тебя не раз «кельтский крест».