Рюрик

— К ночи все твари лесные уснули, и нигде не было ни шороху, ни писку, — как дивную сказку, сказывал Ведун своим тихим, заговорщическим голосом недавнюю лесную быль. — Я оглядел небеса и не нашел ни облачка; а луна, яко Лель, блисташе, — завороженно воскликнул он. — Вдруг слышу: летит и крылами близко-близко машет, я аж согнулся от страху, — сознался, улыбнувшись, старец, посмотрев на сосредоточенное лицо посадника, и, передохнув, таинственно продолжил: — Перелетела чрез меня одна сова, села на молодую сосну и ждет. Немного погодя летит другая и прямо на первую, в лоб1 Я аж ойкнул! Давно ведаю, что совы к дому прилетают ко смерти, а к чему совы бьются, боюсь и думу думать, — горько признался мудрец и оглядел согнувшегося посадника.

Гостомысл нахмурил лоб и призадумался.

— Ну, и все? — удивился он.

— Нет, не все, — мягко возразил мудрец. Он, казалось, думал: продолжить или нет — и, решившись, тихо добавил: — Яко зло бились две совы и молча! Прилетела третья тогда, когда вторая заклевала первую. И опять без писка, без карканья, молча, клювами друг друга, с остервенением стуча то в лоб, то в глаз, я аж затаил дыханье…

— Ну, и кто кого? — нетерпеливо спросил посадник, глянув из-под лохматых бровей на кудесника.

— Опять победила вторая, заклевала третью, но не до смерти, и та улетела, яко калека, ко себе во гнездо, — со вздохом закончил Ведун, не отрывая взгляда от посадника.

— Любопытно, — пробурчал Гостомысл. — А другие птахи вели себя спокойно? — хмуро спросил он, понемногу разгибая затекшую спину.

— Да, — ответил Ведун, чуть призадумавшись.

— И никто не вступился за калеку?

— Никто, — подтвердил кудесник.

— А как повела себя победительница? — живо спросил Гостомысл, выпрямившись, и уже спокойно опустил на колени руки.

— Сначала молчала, а потом замахала крылами, но не улетела, а яко запричитала сама на себя и яко избивала сама себя за гнусное злодеяние, медленно и как невиданное чудо поведал старец посаднику.

— Да ну?! — не поверил Гостомысл и вгляделся в лицо кудесника.

— Так все и было, мой послушниче, — улыбнулся Ведун и погладил посадника по плечу.

Гостомысл встал, прошелся вдоль светлицы, потеребил свою бороду и отвел глаза от кудесника.

— А что сын твой, Рюрик? — тихо спросил вдруг Ведун, не боясь разгневать посадника столь дерзким вопросом.

— Сын яко сын, — тяжело вздохнув, тихо проговорил Гостомысл, нисколько не смутившись. — Он даже не ведает, кто его отец, — с горечью молвил посадник и медленно подошел к очагу. Он взял шипцы и перевернул в очаге потухшее полено. Затем бросил щипцы, отошел от истопки и жестко, самому себе, изрек: — Ему и в голову дума не идет, почто позвали именно его, а не другого. Сие значить: воспитал сына Рюрика не я, — горько сознался Гостомысл. — И не ведаю я, как быть дале, — вдруг беспомощно добавил посадник и повернулся к волхву.

Ведун вгляделся в горестное лицо Гостомысла и тихо посоветовал:

— Оставляй и дале его без ведома.

Гостомысл вздрогнул и ринулся было к старику, но остановился.

— Сын сам должен пробивати версты по своей зрелости, — осторожно проговорил Ведун, наблюдая за посадником. — Я чую, Рюрику… и не надо знать, кто его отец, — убедительно добавил он. — Хуже будет, ежели твои бояре прознают о первом сыне твоем.

Гостомысл опять вздрогнул.

— Да уж сохрани, Святовит, от такой напасти! — глухо воскликнул он. Один ты ведаешь, что значит для меня Рюрик! — порывисто вдруг прошептал посад-ник и схватил Ведуна за плечи. — Ни жена, ни дети не ведают о нем ничего… Сколь потребовалось лисьей ловкости, чтобы изгнать викингов, творить кровную месть и заставить больших бояр искать нового правителя в его лице! — быстро говорил Гостомысл, тяжело дыша. Он чувствовал, что вот-вот зарыдает, но не остановился, не смолчал, а со слезами на глазах пробормотал: — Никто… Никто ничего не ведает!.. А теперь Вадим… Вадим точит меч на него… Что делать, Ведун? Что?! — с ужасом спрашивал Гостомысл, глотая соленые слезы и ища ответ на мучительный вопрос скорее у себя самого, чем у Ведуна.

Но тот встал, обнял Гостом ысла, переждал, когда тот успокоится, и как-то задумчиво проговорил:

— Совы… чую… совы раскрыли нынче истину. Гостом ысл вперил глаза в кудесника и жадно слушал его.

— Я разгадал… тайный смысл этого предсказания, — гладя посадника по руке, прошептал Ведун. Гостомысл застыл, боясь пошевелиться.

— Рюрик должен победителем быть… Вадим! Да-да, именно он погибнет от зла своего, — убедительно добавил Ведун и протянул обе руки к Гостомыслу. Вот увидишь: совы не врут! — горячо прошептал он в лицо посаднику и обнадеживающе, тихо посоветовал: — И утри свои, яко поздние росы, слезы. Рано ты оплакиваешь его.