Рюрик

— Бери мою! — взволнованно предложил Руги и протянул друиду правую руку.

Друид вынул из-под полы своей рубахи тонкую узкую металлическую пластинку и кинжал. Взяв управителя за правую руку, он поднес ее к огню и быстро прошептал какие-то слова. Затем друид прокалил над огнем кинжал и надрезал кожу на руке у старика. Руги ревностно наблюдал за всеми действиями друида воды.

Вот Юнка собрал кровь слуги на пластинку, затем прокалил ее над огнем и соскоблил в костер. Огонь затрепетал, съежился и мало-помалу на глазах у удивленных зрителей потух.

На некоторое время в одрине стало тихо. Женщины робко отступили от подноса, разогнули напряженные спины и облегченно вздохнули.

Боги приняли жертву. Огонь погас. Пожар за грабовой рощей был слаб. Юнка и сам был удивлен, что все закончилось так быстро.

— Да ты, никак, сожалеешь, что не пришлось прокалить и нашу кровь, насмешливо воскликнула Руцина, закутываясь в убрус. Эфанда и Хетта последовали ее примеру.

Юнка молча набросил на поднос льняное покрывало. Парасит взял свой факел и приготовился освещать дорогу жрецу.

Руги перенес столик Руцины к окну и прислушался к доносившемуся со двора шуму.

— Ба! — растерянно произнес он. — Да, никак, на дворе дождь вовсю льет!

* * *

Эфанда, как и все в поселении рарогов, была охвачена глубокой скорбью: вчера состоялось предание огню воинов, погибших в бою с коварными германцами, и нынче душа ее все еще пребывала в унынии от тяжкого горя рарогов. Скорбь ее была искрения и глубока, но мыслями она нет-нет да и возвращалась к Руцине. Эф ни о чем не спросила князя, когда он вернулся в ее одрину после посещения первой жены. Она не спала, ждала его, а потому знала, что пробыл он у Руцины недолго. Вчера же вечером одна из жриц любви намеками сказала ей о любви Руцины к Дагару. Не очень-то поверила ей Эфанда. Но, поразмыслив, вспомнила, что и сама не раз видела, как Дагар смущался, обращаясь к Руцине, прикасаясь к ее руке или подавая оброненный старшей княгиней убрус. Пожалуй, это меченосец влюблен в старшую жену, ибо взглядом своим она никогда не искала Дагара в толпе, не старалась остаться с ним наедине. Эфанда ревновала и жалела Руцину: она уже стара, хотя еще и говорят о ее красоте. Рюрик же принадлежит только ей, Эфанде. Но тут она вспоминала, как муж ее как бы ненароком, случайно брал Руцину за плечи, пытливо смотрел ей в глаза, затем, как бы с шутливой яростью оттягивал за волосы ее голову и зло рассматривал на ее шее красивый серебряный крестик с распятием Христа-спасителя. Руцина краснела, с вызовом смотрела в глаза князя, ждала, когда он опомнятся, но он не сразу отпускал плечи жены. Чаще всего в таких случаях Руцина тут же уходила в свою одрину и никого не пускала к себе. А Эфанда, видя эти сцены, не знала, как ей вести себя при этом. Ясно, что Рюрик недоволен тем, что старшая жена его открыто показывается в поселении с крестиком на шее, поскольку князь не принимает христианство, но уж очень долго и откровенно пытливо смотрит он в глаза Руцины. Что кроется за этим взглядом? И как может вера в того или иного бога помешать двум людям любить друг друга? Вот и я, женщина, и мой самый дорогой и желанный мужчина, мы оба верим в Святовита; Сварога и Перуна. Но все это мужские божества! Они помогают мужчинам стать сильными, смелыми и ловкими. И слава богам! Мы, женщины, любим таких мужчин! Из-за них нам понятнее и ближе бог Радогост это бог блаженства! Бог, творящий радость! Он всегда со мной! Он во всем! В жесте руки, повороте головы, в моей летящей походке, в счастливом смехе! Во всем, что окружает меня! И во всем, что по праву принадлежит мне! И Рюрик получает от меня то блаженство, которое ниспослано мне Радогостом! И я должна делать все, чтобы мой бог не был на меня в обиде! Я кормлю любимых птиц Радогоста — гусей и голубей; содержу в чистоте свое тело и постель; не переедаю и не ем слишком жирную пищу; ухаживаю за цветами; знаю, когда собирать, лесные растения и как использовать их; слушаю поучения друидов и оберегаю свою душу от скверны. Вот ветер ревет за окнами и холодит людям душу. Я чувствую мятежную душу ветра и говорю с ним о том, что возмущает его. И ветер успокаивается! Он рад, что нашел разумную собеседницу, и уже больше не несет ненастья. Так же, как с ветром, я разговариваю с грозой и дождем, с морозом и огнем. Так велели друиды, так поступали наши матери и наши бабки. И это завет самой Природы! А Радогост — ее властитель! И потому для меня он выше Святовита. Эфанда замерла: открытие, только что сделанное ею, поразило молодую женщину. Но сказать об этом Бэрину или Рюрику она никогда не решится. Слишком смелым было то, что стало для нее откровением!