Рюрикович (СИ)

— Приходится так думать, иначе возраст может оборваться в любой момент, — пожал я плечами. — Ведь быть царским сыном — это большая ответственность и невероятная опасность. Словно по минному полю гулять — в любой момент земля под ногами может взорваться и убить…

— Ой, да что вы такое наговариваете, — отмахнулся Годунов, снова попытавшись схватить чай. — Тут вон Омуты прорываются, а уж про землю и вовсе говорить нечего.

— Борис, кстати про Омуты, — я отобрал у него стакан и поставил последний возле тарелочки с печеньем. — Ты почему не атаковал главаря волокуш? Ты же вот здесь стоял?

Ещё два стакана поставил в тех позициях, в каких мы нападали на главаря, а курагу я рассыпал так, чтобы она имитировала мелких волокуш. Я видел, как напрягся Сафронов. Он явно следил за меткой на стакане.

Я решил дать ему ещё один шанс — если одумается, тогда сделаю вид, что ничего не знаю, но если позволит выпить, тогда…

Убивающие меня всегда достойны смерти гораздо больше!

— Ну… я растерялся. Он как прыгнет на меня, как выстрелит своим копьём, а я… — пролепетал Борис.

— А ты потом прыг сюда! — я передвинул стакан ближе к блюдцу, перелетая через курагу. — А нам пришлось следом, чтобы тебя всем кагалом не насадили на каменные шомпуры не насадили. И тогда все вместе как навалились, как дали ему звездюлей…

Я начал двигать стаканы в небольшой карусели вокруг тарелки, показывая бой с главарём. Правда, не показал медведя, но он незримо был с нами. После этого я расставил стаканы слегка не так, как они стояли первоначально.

Если с чем-то сравнивать мои действия, то больше подойдёт игра в напёрстки. Только если там напёрсточники разводят на деньги, гоняя шарик, чтобы он оказался в одном из трёх напёрстков, то тут я разводил на жизнь, оставляя один неотравленный чай. Причём я честно оставил неотравленный чай Сафронову, а отраву поставил перед Борисом…

Помню, как-то на вокзале банда напёрсточников пыталась развести меня на деньги, но… Скорость их рук не может сравняться со скоростью рук ведаря.

Каждый раз шарик оказывался под тем наперстком, на который я показывал. Даже когда «катала» спрятал шарик в руке (чтобы наверняка), и то он оказался ровно под тем напёрстком, на который я указал. Тычимба умел тырить предметы и незаметно переносить их в другое место.

Раскрывать свой обман банда не стала, но мне посоветовали убраться подобру-поздорову. Впрочем, я уже достаточно набрал, чтобы не лезть в бочку, поэтому воспользовался советом, а их громиле, который позже в подворотне попытался у меня отобрать выигрыш, прописал билет в больничку на пару месяцев.

— Но в следующий раз, если всё пройдет примерно также, то надо сделать вот так, — подключился к действию Сафронов и тоже взялся за подстаканники. — Вам нужно будет напасть отсюда, чтобы переключить на себя внимание. Мы же можем зайти с этой стороны. И важно всегда перемещаться, если вдруг монстр начнет атаковать других… Вот как-то так!

Всё-таки он не воспользовался подаренным ему шансом и поставил перед собой отравленный чай, а стакан с чистым чаем отдал Борису. И опять ни одна мышца не дрогнула на его лице. Сафронов верил, что он окажется жив после распития напитков. Что же, пусть будет так…

Я грустно усмехнулся и поднял подстаканник, словно произнося тост за пиршественным столом:

— Но всё равно мы молодцы и отличная команда! Давайте же выпьем за то, чтобы и дальше мы прикрывали друг друга и никогда не предавали товарищей!

Всё-таки я добрый и дал ещё один шанс. Даже намекнул Сафронову, что он делает неправильно, но…

— Отличный тост! — улыбнулся Сафронов и аккуратно коснулся своим подстаканником до моего. — Все бы аристократы так думали — тогда бы и междоусобицы стало бы гораздо меньше!

— Да, мне тоже понравилось идти с вами рядом! — подхватил Годунов. — Давайте же выпьем чай, быстро поедим, приведём себя в порядок и завалимся к княгиням. Мы можем весьма недурственно провести остаток времени в пути…

— А Мария Никифоровна не будет против? — спросил я со смешком.

— А что Мария Никифоровна? Княгиня Оболенская очень уважаемая и представительная женщина. Я ей очень многим обязан и никогда об этом не забуду, — тут же стушевался Годунов.

Я не стал развивать эту тему, чтобы ещё больше не смущать Бориса. Вместо этого сделал пару глотков отравленного чая. Почему я это сделал? Потому что заранее принял противоядие, которое Тычимба спёр у Сафронова. Тот самый подарок…

Всё-таки наличие невидимого слуги — это огромное преимущество перед всякого рода злопыхателями. Пусть этот слуга порой и пропадает, но всегда же возвращается ко мне. Этим противоядием я смазал три кураги, которые успешно подсунул Годунову. Должно было хватить, если вдруг неправильный стакан окажется у него или же глотнет чай раньше времени.

Саму колбочку с небольшим подарком вместо жидкости противоядия Тычимба положил на место. Когда Сафронов её откроет, а он обязательно её откроет, то будет весьма и весьма раздосадован.