Рюриковичи. Исторические портреты

Действительно, были основания для подозрений, не являются ли эти шведы разведчиками, поскольку шведы никогда не называли себя «народом Рос». И правитель шведов никогда не имел титул хакана (кагана). А для киевских князей, как это ни удивительно может показаться кому-то, титул кагана был вполне обычным. В «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона (середина XI века) каганами названы Владимир Святославич (креститель Руси) и Ярослав Мудрый. Обнаружена и нацарапанная надпись на стене Софийского храма: «Спаси, Господи, кагана нашего». Арабские писатели также применяли этот титул к русскому правителю. Ибн Руста сообщал в конце X века: «Что же касается ар-Русийи, то она находится на острове... У них есть царь, называемый каган русов (другой вариант перевода оригинального текста: „Они имеют царя, который зовется хакан-рус“)». Другой автор, Гардизи, в XI столетии подтвердил, что «русский» каган живет на острове, «расположенном в море». Имеется в виду скорее всего остров Руян, известный сейчас под онемеченным названием Рюген, прообраз острова Буян из русских сказок.

Хотя император Людовик и заподозрил прибившихся к византийскому посольству шведов в сборе секретной информации в интересах скандинавских викингов, но, возможно, они и не были самозванцами. Не исключается, что русский каган либо с берегов Днепра, либо с острова Руян (Рюген) на самом деле использовал для дипломатических поручений иноплеменников, в частности шведов, а византийский император, желая облегчить возвращение русских дипломатов на родину, присоединил их к своему посольству в Европу.

Византия на тысячу лет пережила Западную Римскую империю. Константинополь пал после двухмесячной осады войсками турецкого султана Мехмеда II лишь 29 мая 1453 года, тогда как последний римский император Ромул Августул был низложен находящимся на римской же службе предводителем наемного отряда Одоакром в 476 году. По странному стечению обстоятельств имя легендарного основателя «вечного города» было таким же, хотя столица империи в то время уже была перенесена в Равенну.

С предполагаемым визитом к византийскому императору полянского князя Кия в летописях было увязано основание Киева, будущей столицы Русского государства. Имя императора не названо, как не даны ссылки и на предполагаемое время совершения данного дипломатического акта. О Кие летописец сообщает сразу же после того, как описал пребывание в славянских землях апостола Андрея Первозванного, ближайшего ученика Иисуса Христа. Любопытно, что достаточно много места в летописи посвящено тому удивлению, которое испытал святой покровитель Руси при знакомстве с русской баней с ее жаром и обычаем париться вениками: «едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут».

В византийских источниках нет упоминания о прибытии Кия в Константинополь, хотя некоторыми историками не оспаривается реальность посещения славянским князем византийского императора и предполагается, как указывает Е.В. Пчелов, что это был Анастасий или Юстиниан.

В ознаменование 1500-летия Киева в нем 28 мая 1982 года был открыт прекрасный памятник: Кий вместе с братьями Щеком и Хоривом и сестрой Лыбедью причаливают на ладье к берегу Днепра ― месту будущей славянской столицы. Имена членов легендарной семьи связаны с местной топонимикой: под Киевом протекает река Лыбедь, есть горы Щековица и Хоривица.

Упоминание о Киеве (Куаре) в армянских хрониках относят ко второй половине VIII века, о чем сообщает энциклопедический справочник, выпущенный специально по случаю 1500-летия Киева. Видимо, это и следует считать самым ранним свидетельством существования города, которое документально подтверждено. Вместе с тем древнегреческий географ Птолемей сообщал еще во II веке н.э. о существовании на Днепре города Метрополиса, под которым, возможно, имелся в виду как раз Киев.

Есть другой вариант летописного предания о Кие, по которому тот являлся вовсе не князем, а «перевозник был». В честь перевозчика через Днепр и было якобы названо поселение, ставшее затем, по выражению Олега, «матерью городов русских».

Летописец энергично протестовал против такого снижения образа основателя Киева: «Аще бо былъ перевозникъ Кый, то не бы ходилъ къ Цесарюграду. Но сий Кий княжаше в роду своем, и приходившю ему къ цесарю ― не свѣмы, но токмо о сѣмъ вѣмы, якоже сказають: яко велику честь приялъ есть от цесаря, которого не вѣмъ и при котором приходи цесари» («Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду. А этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к цесарю, <какому> ― не знаем, но только то знаем, что, как говорят, великих почестей удостоился тогда от цесаря, какого ― не знаю, к которому он приходил»).