Рюриковичи

С появлением нового митрополита, Феогноста, пришлось всё начинать заново. Властный и самостоятельный политик, Феогност далеко не сразу стал другом Московского княжеского дома. Историк Н. С. Борисов высказался по поводу церковной политики Ивана Калиты исчерпывающе: «Митрополит Феогност не хотел отталкивать от себя кого-либо из правителей русских земель, а тем более — великого князя Ивана Даниловича. Тщательно дозируя свое благосклонное внимание, Феогност наделял им Москву и Тверь, Владимир и Кострому, Новгород и Сарай, Киев и Владимир-Волынский. Подобно митрополиту Петру, он странствовал по всей Руси, не имея постоянной географической „точки отсчета“… В этой ситуации Ивану Калите приходилось использовать все аргументы для привлечения святителя в Москву. Такими аргументами служили и проникнутые константинопольской церковной символикой новые московские храмы, и культ последователя святого патриарха Афанасия I митрополита Петра, и реформа архимандритии, и личная набожность князя Ивана Даниловича, его истовое преклонение перед святителем, о котором Феогност рассказывал в Константинополе своему другу историку Никифору Григоре». Но в конечном итоге Феогност принес Москве немало пользы.

Памятниками непрерывной борьбы Ивана Даниловича за митрополичью благосклонность, помимо Успенского собора, стали каменные церкви апостола Петра и Иоанна Лествичника (в Кремле), храм Спаса на Бору, кремлевский Архангельский собор. Ни одна из этих построек не дошла до наших дней. Последняя из них, Спас на Бору, была варварски уничтожена большевиками. Но в середине XIV века вся Русь с изумлением смотрела, как юная Москва украшается каменным зодчеством пышнее древних городов Суздальской земли.

Летопись называет Ивана Даниловича «боголюбивым» и «мнихолюбивым». Эти слова соответствуют как его политике, так и природному складу его личности.

Иван Данилович являет собой образец «крепкого семьянина».

Он всегда держался интересов рода. Поддерживал братьев, заботился о детях, не ссорился с женами. Их у князя было две — Елена (или Олена) и Ульяна. Происхождение обеих покрыто мраком[86]. Первая из них стала супругой Ивана Даниловича, скорее всего, в середине 1310-х годов. Князь любил ее, и она родила ему четырех сыновей и четырех дочерей. Почти все дети дожили до зрелого возраста.

В 1331 году Елена скончалась, перед смертью став монахиней с именем Соломонида. На следующий год ее заменила Ульяна. Этот брак явился не столь плодовитым. Ульяна, предположительно, родила лишь одну или двух дочерей. Но она угодила Ивану, знаком чего стал обширный удел, переданный ей по завещанию. Ульяна надолго пережила мужа.

Старший брат Ивана Калиты Юрий многое потерял из отцовского наследия. Москва лишилась Переяславля-Залесского и Костромы. Под напором Твери князь чудом сохранил земли, когда-то отобранные у Рязани: Коломну, Лопастну и меньшие волости. Иван Данилович не потерял ничего. Он только приумножил достояние рода.

Как уже говорилось, в 1339 году, отправляясь в Орду, Иван Калита составил завещание. По этому документу наилучшим образом виден его характер.

Помимо самой Москвы с окрестностями и «тянущих» к ней исстари Можайском, Звенигородом, Кремичной, Рузой, Серпуховом и Сурожиком, Иван Данилович распределяет между сыновьями и вдовой многочисленные «купли». Так именует он богатые села, приобретенные им в разных областях Руси: на Новгородчине, под Владимиром, близ Костромы, рядом с Ростовом и т. п. За не столь уж долгое княжение свое он так или иначе приобрел полтора десятка сел. В совокупности они составляют большое княжество… рассыпанное по соседним княжествам. Купли Ивана Калиты не нарушали ничьих прав на княжение, но давали огромные доходы его семейству и обеспечивали московских государей превосходными плацдармами для будущего наступления на земли иных правителей. Формально он ничего не присоединил. По сути присоединил очень многое.

Очевидно, уже после того, как было составлено завещание, Иван Данилович купил половину города Галича с волостью[87]. Кроме того, он покупал в Орде ярлыки на временное управление отдельными областями — Угличем, Белоозером, половиной Ростовского княжества.

Вот почему Иван Калита — собиратель Руси. Он прежде всего собирал русские земли в единую большую вотчину вокруг Москвы. Если же не мог навсегда закрепить за своим родом новую область, то хотя бы укладывал в корзину Даниловичей временную власть над ней. С этой точки зрения, он был еще и собирателем власти. А пока власть его оставалась твердой и законной, Москва изнутри осваивала еще один кусок Руси, привязывая его к себе экономически, приучая к своему первенству. Потом — при внуках, правнуках Калиты — эта землица все равно становилась московской.