Ривермонтский Большой приз

— Скоро после полуночи. Снид принес сандвичи около половины двенадцатого. Потом мы еще выпили коктейль… — он резким движением повернулся к Вэнсу. — Неужели все это имеет значение?

— Я надеюсь, может быть и нет. Однако могло бы. Что, они все ушли в одно и то же время?

— Да. Автомобиль Круна был внизу, и он предложил завезти Зелию в ее квартиру.

— Мисс Битон к тому времени уже вернулась, конечно?

— Да, задолго до этого. Я слышал, как она прошла в квартиру около одиннадцати.

— А что вы делали после того, как ушли ваши гости?

— Я посидел еще с полчаса, выпил, покурил, потом запер наружную дверь и улегся.

— Ваша спальня рядом с спальней вашей матери, как будто?

Гарден кивнул:

— Да. Я сплю вместе с отцом с тех пор, как здесь сиделка.

— А что, ваш отец уже улегся, когда вы пришли в спальню?

— Нет, он редко ложится до двух или трех часов утра. Он работает наверху в своем кабинете.

— Был ли он здесь прошлой ночью?

Гарден несколько смутился:

— Думаю, что так. Едва ли он был где-либо в другом месте. Он несомненно не выходил.

— А слышали вы как он ложится?

— Нет.

Вэнс зажег еще папиросу, несколько раз глубоко затянулся и глубже откинулся в кресло.

— Вернемся немного назад, — заметил он. — То снотворное, которое доктор Зиферт прописал вашей матери, представляет собой, по-видимому, решающий элемент положения. Давали ли вы ей это лекарство за то время, пока уходила сиделка?

Гарден выпрямился и стиснул зубы.

— Нет, не давал, — ответил он.

Вэнс не обратил внимания на перемену в его манере.

— Сиделка, насколько я знаю, дала вам определенные инструкции насчет лекарств перед тем, как вышла. Можете вы мне в точности сказать, где это произошло.

— В передней, — с удивленным видом ответил Гарден. — Перед самой дверью в нижний кабинет. Я оставил Зелию в гостиной, чтобы сказать мисс Битон, что она может пройтись. Я подождал, чтобы помочь ей надеть пальто. Тогда она и сказала мне, что следует сделать, если матушка проснется и будет беспокоиться.

— А когда она ушла, вы тотчас же вернулись в гостиную?

— Да, немедленно, — у Гардена был все еще удивленный вид. — Это именно то, что я сделал. А через несколько минут прибыли Мэдж и Крун.

Настало короткое молчание. Вэнс задумчиво курил.

— Скажите мне, Гарден, — проговорил он наконец, — не входил ли кто-нибудь из ваших гостей вчера вечером в комнату вашей матери?

Глаза Гардена широко открылись. Краска хлынула ему в лицо, и он вскочил на ноги.

— Боже мой, Вэнс! Зелия была в комнате матери.

Вэнс медленно кивнул:

— Очень интересно! Да, очень. Пожалуйста, садитесь. Зажгите вашу проклятую трубку и расскажите нам об этом.

Гарден колебался одно мгновение. Он резко рассмеялся и сел.

— Черт возьми, вы относитесь к этому довольно-таки легко, — заметил он. — Может быть, этим все и объясняется.

— Кто его знает, кто знает! — ответил Вэнс. — Продолжайте.

Гарден с некоторым трудом зажег свою трубку.

— Это было около десяти часов, — сказал он наконец. — Матушка позвонила в маленький колокольчик, который у нее на ночном столе. И я собирался пойти, когда Зелия вскочила и сказала, что она взглянет, что нужно матушке. Откровенно говоря, я был этому рад — после той сцены, которую мы вчера видели, у меня было чувство, что я мог бы оказаться нежелательным. 3елия вернулась через несколько минут и заметила, что матушка только хотела, чтобы ей наполнили стакан воды.

— А сами вы заходили в комнату вашей матери во время отсутствия мисс Битон?

— Нет, не заходил. — Гарден с вызовом поглядел на Вэнса.

— И вы уверены, что никто другой не входил в комнату вашей матери за время отсутствия сиделки?

— Совершенно уверен.

По выражению лица Вэнса я видел, что ответы Гардена его не удовлетворяли. Не поднимая глаз, он спросил:

— Были мисс Уезерби и Крун все время с вами в гостиной?

— Да. Кроме того, что они на десять минут выходили на балкон.

— А вы и мисс Грэм оставались в гостиной?

— Да, У меня не было настроения любоваться на ночной пейзаж. Да и у Зелии тоже.

— Около какого времени мисс Уезерби и Крун выходили на балкон?

Гарден подумал.

— Я сказал бы, что это было незадолго до возвращения сиделки.

— А кто, — продолжал Вэнс, — первый предложил расходиться по домам?

— Кажется, Зелия.

Вэнс встал.

— Очень мило с вашей стороны, Гарден, что вы в такое время позволили надоедать вам всеми этими вопросами. Мы очень вам благодарны. Вы сегодня не уйдете из дому?

Гарден покачал головой.

— Едва ли, — сказал он. — Я останусь с отцом. Он совершенно разбит. Кстати, вы хотели бы его повидать?

Вэнс сделал отрицательный жест рукой.

— Нет, это сейчас не нужно.

Гарден мрачно вышел из комнаты. После его ухода Вэнс остановился перед Маркхэмом, разглядывая его с циничным добродушием.

— Не особенно милый случай, Маркхэм. Откровенно говоря, видите ли вы какую-нибудь зацепку для правосудия?

— Нет, черт возьми! — воскликнул Маркхэм. — Тут все так запутано: мотивов и возможностей сколько угодно.

— О да, — согласился Вэнс. — Почти против всякого можно было бы построить обвинение. И в каждом случае одинаково убедительное. Приятное положение.