Риверстейн

Я пристально рассматривала чернильницу, опасаясь поднять глаза на куратора. Молчание затягивалось. Нерешительно подняв голову, я удивленно воззрилась на мужчину. Удивленно, потому что была уверенна, что столичный лорд сейчас расхохочется на весь Риверстейн, такие смешинки били чечетку в его ореховых глазах!

Но, конечно, мне показалось. Вряд ли куратора из Старовера могла рассмешить история Ордена. Естественно, лорд Даррелл не рассмеялся, даже не улыбнулся, однако все так же молча, продолжал меня рассматривать. Я замялась, не понимая, можно ли мне уже сесть или продолжать стоять, ожидая дополнительных вопросов.

— Хорошо, — угрюмо бросил он, наконец, — садитесь.

Я свалилась на лавку, чувствуя, как дрожат коленки. Но, хвала небесам, на сегодня от меня отстали. Старательно конспектируя, я не поднимала глаз, но всей шкурой ощущала тяжелый взгляд нового куратора, и от этого взгляда становилось страшно.

* * *

К обеду в трапезную явилась Ксеня. Бледная и слабая, она все же пришла и решительно отмахнувшись от вопросов послушниц, присела рядом со мной.

Я радостно вскрикнула и обняла подругу. На душе сразу стало легче и веселее, хоть я и не собиралась пока обо всем ей рассказывать, опасаясь Ксеню нервировать. Но отделаться от вопросов настойчивой подружки было не так-то просто, поэтому я махнула рукой и решила все ей выложить.

Мы схоронились в маленьком закутке левого крыла, в котором прятались по детству.

Начинала я неохотно, «со скрипом», но потом втянулась в рассказ, даже кое где в лицах изобразила. И все-все ей выложила: про тусклую змейку-Аргард, про Черные Земли, про терзающий меня Зов, и пропавших детей. И даже про Данилу и его «сны».

Несдержанная Ксеня слушала на удивление, молча, ни разу меня не перебила, только губы кусала от беспокойства.

На последних фразах, я выдохлась, захлебнулась и умолкла. Ксеня все так же молча рассматривала кольцо у меня на пальце.

— Ты не думаешь, что я сошла с ума? — жалобно спросила я.

— Конечно, нет, — удивилась подруга, — и потом… я помню, бабушка рассказывала мне странные сказки… вернее, я думала, что это сказки. Про магов, населяющих наши земли, про волшебство, которое было здесь разлито и дивных существ… возможно, не все в этих сказках выдумка. В любом случае я верю, что с происходящим надо разобраться.

— Да, но как? — беспомощно спросила я, — что мы можем сделать?

Ксеня похлопала меня по спине.

— Давай не будем бежать впереди кобылы, а будем ехать в телеге… куда-нибудь да приедем. Надо найти этого твоего Данилу и поговорить с ним, может, что путное и придумаем. А сейчас пошли на чистописание, пока нас не кинулись искать. Кстати, этот рогатый, может и со мной силенками поделится? Тоже расцвету аки роза!

И мы дружно захихикали.

На урок Ксеня не пошла, свернула в каморку Данины. Я забеспокоилась, что так все ей выложила, а ведь обещала не беспокоить… вот бледная какая, слабая…

Но подруга успокаивающе мне подмигнула.

— Что ж это я по доброй воле обучаться пойду? Да никогда! Лучше еще поболею!

Но я видела, что чувствует себя Ксеня плохо, выздоравливает медленно. Хотя, чему я удивляюсь, прошло так мало времени, пара дней всего. Однако от разговора мне полегчало. Ноша, разделенная на двоих, становится вдвое легче. А если считать и Данилу — на троих. Спрашивать о парне у травницы я побоялась, что бы она не забеспокоилась, да и чем объяснить свой интерес? И все же, почему он не пришел? И смогу ли я сегодня улизнуть в часовню?

Так нечего и не придумав, я отправилась на урок чистописания.

Мистрис Бронегода сегодня была удивительно рассеянной, похоже, прибытие столичного куратора внесло порядочную сумятицу в размеренную жизнь Риверстейна. Настоятельница принарядилась. На голове парадный чепец, сиреневое платье, лицо благостное, и сама вся сладкая и тягучая, словно патока. Даже подозрительно.

Как оказалось, подозрения мои не беспочвенны. Только мы разложили на столах тетради и обмакнули перья в чернильницы, дверь распахнулась и в ученическую явился лорд Даррелл собственной персоной. К сожалению, только я была против его присутствия на уроке, хотя благоразумно об этом промолчала. Остальные послушницы заметно оживились, выпрямили спинки и кокетливо надули губки. Для них скучнейший урок приобрел неожиданную прелесть.

Единственное солидарное со мной лицо — Мистрис Бронегода. Ей совсем не улыбалось вести занятие под пристальным вниманием проверяющего. Однако, деваться ей было некуда и она, поскрипывая недовольно зубами, начала диктовать. Перья заскользили по пергаменту, послушницы записывали, куратор, кажется, скучал. Периодически он прогуливался между рядами, заглядывая в наши записи и нервируя этим воспитанниц. Мне уже начало казаться, что он просто развлекается, наблюдая как при его приближении, руки учениц начинают мелко дрожать и жирные кляксы украшают тетради и поверхность стола.