Риверстейн

Я перестала дышать. О, великая Мать! Неужели они говорят обо мне? Если меня заметят… оооо…

Преподавательницы остановились в двух шагах от меня. Я боялась смотреть в прореху, вдруг Гарпия своим чудовищным нюхом учует меня или почувствует мой взгляд?

Или свет свечи спляшет на моих белых волосах и это привлечет их внимание… о Боги… все-таки гобелен старючий и прорех на нем достаточно. Ну почему я не повязала платок???

Сиплый шепот Гарпии, привыкшей на своих подопечных орать, снова пробрал меня морозом по хребту.

— Закончится…хе-хе… как бы наше пребывание здесь не закончилось! Говорю же девка меченная! И не смотри на меня так! Я… видела…

— Карислава, ну что ты видела? Я тоже видела как ты лупила сегодня девчонку. Право, тебе стоит быть осторожнее. Лорду это не понравится. Ты же читала указ. Нам не стоит так рьяно… учить воспитанниц послушанию.

— Глупые новые указы… только так можно выбить из их дурных голов ненужные мысли.

Это какие ж это, интересно?

— Но я видела… видела, Божена…

— Да что же? — мистрис Божена раздражено поправила волосы. Я еще плотнее впечаталась в стену, спина уже ощутимо ныла от неудобной позы.

Гарпия попыхтела, словно не решаясь.

— Девка… она…летела!

Летела???

Великая мать, Гарпия сошла с ума! Вот радость то!

Мистрис Божена, похоже, пришла к такому же выводу.

— Карислава, тебе надо отдохнуть, — с чувством сказала она, — ты перетрудилась.

Ага, перетрудилась. Да ее в телегу запрягать можно вместо нашей старой кобылы и поле пахать. И кнутом по бокам отхаживать хорошенько, чтоб неповадно было.

Мне так понравилась представшая перед мысленным взором картина, что я чуть не хихикнула. Но вовремя опомнилась и крепко стиснула зубы.

— Ты не понимаешь, — Гарпия перешла на злобный шепот, похожий на шипение разбуженной гадюки, — не понимаешь, я видела! Девка плелась по двору, как дохлая улитка, а потом вокруг нее закружил снежный ветер и она полетела! Прям до ворот долетела! Как на крыльях! Мерзавка!

Божена решительно шагнула вперед.

— Карислава, тебе показалось. Сегодня выпал первый снег, и в снежном тумане все просто привиделось, пойми же! И на твоем месте я не распространялась бы о твоих… эм… фантазиях. Это звучит весьма странно, согласись.

Я мысленно застонала. Звучит — то это странно, только за дурные фантазии Гарпии расплачиваться снова придется мне!

— И потом, ты просто встревожена, я понимаю. Мы все встревожены… — голос преподавательницы удалялся, свет свечи поплыл по коридору и мне пришлось напрячь слух, чтобы услышать продолжение.

— Эти странные исчезновения девочек… все так…пугающе. Пришлось написать в Старовер об разбушевавшейся Гнили, пусть придержат вестников, нам тут лишние глаза не к чему… но, все же за одну луну мы не досчитались шестерых. И из пустоши доходят совсем уж дикие байки, и у них пропадают дети… понятно, деревенский люд темный, но все же, все же… чует мое сердце — не к добру…

— Брось, девчонки и раньше пропадали, — хмуро отозвалась Гарпия, — не впервой… небось волки утащили, дурех, нечего за ограду лезть… дикий край, дикий. А Староверу и так дела до нас нет, зря опасаетесь…

Голоса окончательно затихли за углом коридора.

Я осторожно отлепилась от стены и перевела дыхание. Кажется, я и впрямь не дышала! Спина ныла, ноги болели. Кажется, тряпицы промокли от крови, надо сменить. Я беспокойно провела ладонью по каменному полу. Не хватало еще оставить кровавый след, тогда уж проще написать тут аршинными буквами: здесь стояла и подслушивала Ветряна Белогорская. Как раз и как прощальная надпись на надгробие сойдет!

Но ничего, камни холодные и сухие. Утром на всякий случай приду, проверю со свечкой.

Все еще таясь и вздрагивая, я двинулась по коридору в противоположную от удалившихся преподавательниц сторону.

* * *

До травницы я дошла без происшествий, никого больше не встретив. Честно пыталась по дороге обдумать услышанное, но в голове было пусто и гулко, как в каменных коридорах приюта. Так, потряхивая головой и надеясь прогнать эту звонкую пустоту, я и дошла до каморки Данины.

Травница, сухонькая, засушенная, как ее травки, стояла в углу комнатушки и отчетливо хлюпала носом, прижимая к глазам пальцы, желто-коричневые от въевшегося в них сока растений. От моих шагов она вздрогнула, торопливо повела по лицу кончиком головного платка, посмотрела испуганно.

— Ох, Ветряна, это ты…а мне тут в глаз что-то попало…

И засуетилась по коморке, бестолково переставляя глиняные ступки.

Я успокаивающе улыбнулась.

— Данина, мне бы мазь какую… для ног.

— Ох, бедолага, опять под хлыст попала? Лютует мистрис Карислава, лютует… да ты ложись, деточка, на кушетку, ложись… вот так… ох ты ж Пресветлая Мать, что ж делается-то? Совсем тебя, бедняжку исполосовали, места живого же нет… это что ж делается? Ведь девка же, не страдник вольховский, а вот же ж…

Так причитая, Данина уложила меня на кушетку, размотала присохшие к ногам тряпицы и стала осторожно промывать мне раны.

— И не заживает совсем. Тебе полежать бы недельку-другую, да под хлыст не попадать…