РО (о загадочной судьбе Роберта Бартини)

Можно ли назвать творением чернобыльский «саркофаг»? Хотя, наверное, можно… «Сотворение Мира» — это локализация катастрофы. Зона. Часть отторгли от Целого, потоки уплотненного времени свернули в гиперторообразный вихрь. Вращаясь, «яблоко» Вселенной отгородилось, как стеной, мощнейшим магнитным полем. Но что же было до катастрофы? Равновесие центробежных и центростремительных сил, первородная взвесь психочастиц, каждая из которых подобна непредставимому Целому. Нирвана. Голографический сон, неотличимый от яви. Просветленный плут и насмешник Рабле определил это состояние Универсума так: «Сфера, где ничто не случается, ничто не происходит, ничто не гибнет, где все времена — суть настоящее…» В общем, нечто за пределами наших понятий. Но покой был нарушен. Попытка восстановить синхронность волнового пространства повлекла за собой лавинообразное уплотнение материи — «тяжелые» частицы выпали в осадок, «легкие» стали диффузировать по направлению к центральному источнику энергии. Живое и неживое… Соотношение в пределах «зоны» — константа. Смысл органической жизни, особенно разумной — сепарация «легких» частиц. Их можно назвать мыслями, идеями, эйдосами — суть не изменится. Надо понять, прочувствовать — нет никакого линейного времени. Есть время по Платону: «движущийся образ Вечности». Психочастицы неразрушимы и способны заключать в себе всю информацию, которую генерирует источник ее зарождения…

— Бог?.. — уточнил Скептик.

В этом слове есть привкус антропоморфизма. Точнее сказать — Абсолют. То, кроме чего нет ничего. Психочастица, «атом времени» — часть Абсолюта, она может мгновенно стать любой другой его частью или всем Абсолютом сразу. Бартини утверждал, что идеи способны перемещаться в том, что мы называем пространством, объединяться, концентрироваться, взаимодействовать с окружающей средой — в результате чего возникают новые формы жизни. Их концентрация на конкретной планете может вызвать дальнейшее уплотнение вещества — так произошло на Земле.

— Значит, все человечество — это единый организм?

Или — компьютер. «Блоки» — отдельные социумы: континенты, расы, государства, коллективы, семьи. Они выполняют различные функции — «диоды», «аккумуляторы», «проводники»… Выход из строя блока компенсируется перераспределением нагрузки и заменой. Вечный двигатель. То же самое — на уровне индивидов.

— Но наши «операторы», похоже, чем-то недовольны?

Однообразием мысли. Идет ментальная штамповка, ширпотреб…

Когда богам скучно — жди потрясений. Революция — маленький управляемый хаос, разрушение стереотипов — окаменелостей мысли. А с идеей социальной справедливости она соотносится примерно так же, как сильное слабительное с сексуальными проблемами.

— Ага… Мистику, значит, побоку? — усмехнулся Скептик. — Ладно, пусть будет компьютер. А я?.. Деталь?. Исчезающе малый диодик глобального механизма? Согласен. А как насчет светлого будущего?

Можно сойти с колеса рождений. После очередной «смерти» пройти через планетарный фильтр — «игольное ушко» — и воплотиться в первом из слоев Тонкого Мира. Но и там нет покоя — только борьба и «смерть». Если, конечно, считать смертью процесс очищения личности и замену оболочки. Последовательно пройдя все слои, индивид полностью пересоздает свою природу. Сравнение человечества с компьютером тем и удобно, что можно показать путь: были «деталью» — станете «информацией»…

Был пешкой — станешь гроссмейстером?

«Золотой век человечества — впереди!» — говорил своим коллегам «непонятый гений». И еще что-то такое говорил — о самом важном… Нет, не вспомнить. Зато прекрасно помнят, как смешно он выговаривал название всесоюзной рыбы: «Хэ-э-эк!» И непременно вставал, когда к столику подходила официантка.

А еще — стихи писал:

«…И тогда
Неисчерпаемое плодородие Жизни
В бурном обновлении разольется по всей земле.
Страстное стремление
И властная воля недр,
Как вольные волны над людским океаном
Побегут победно
Через разорванную плотину
В бездну великого водопоя Жизни.
В пылающем зареве бесчисленных звезд,
У вековых вершин,
Покрытых девственным снегом,
Горячее лоно земли родит нового человека —
Родных братьев моих.
Тогда пройдут века
В серебристый туман забвенья.
Никто больше не помнит даже имя мое.
ТОГДА Я ВЕРНУСЬ…»

1982–1994