Роар (ЛП)

Джинкс подняла фонарь с небесным огнём внутри, чтобы осветить их. Впервые взгляд Локи зацепился за что-то, кроме страдальческого лица Роар и странного феномена её сердца.

Её волосы… они были белыми. Светлыми, ярко-белыми. Как свет в её груди.

— Что ещё, Локи? Думай. Ты что-нибудь видел? Слышал что-нибудь?

Локи словно оцепенел. Его тело было холодным и дрожало, и он был почти уверен, что впадает в шок.

— Призвала бурю, — пробормотал он. — Она… она сказала, что призвала её.

— Это невозможно, — сказала Джинкс. — Даже самые сильные Бурерождённые не могут призвать бурю. Только контролировать те, что существуют.

— Думаешь, я этого не знаю? — огрызнулся Локи. — Но… Но как что-то из этого может быть возможным? Должен был быть камень. Но его не было. От бури не осталось ничего, что я мог бы найти, кроме этого, — он подчеркнул свои слова жестом в сторону груди Роар.

Джинкс не ответила. Ответа не нашлось ни у кого. Они только таращились, такие же озадаченные и испуганные, как и он.

— Ваше гостеприимство в Толеме отменяется. Вы все должны уйти. Сейчас же.

Резкий голос донёсся со стороны города, и другие охотники расступились, явив Проповедника Вариета. Его лицо исказилось в усмешке, а глаза вспыхнули страхом и отвращением, когда он посмотрел на Роар.

— Я хочу, чтобы вы убрались из моего города. Сейчас же. Мы не хотим иметь ничего общего с её родом.

— Её родом? — спросил Локи.

— Я не поверил. Я слышал шёпот. Слухи от опальных, которые пытались найти здесь убежище. Я думал, что это паника, посеянная Бурерожденными. Думал, что они пытаются выманить людей из диких мест, чтобы те искали убежища в городах.

— Какие слухи? — потребовал Локи, вскакивая на ноги и бросаясь к мужчине.

Рансу поймал его и оттащил назад.

— Повелитель Бурь. Она как он, — сказал проповедник. — Варатемпия.

— Вара, что?

— Это на языке Выходинцев, — сказала Слай, подойдя и встав между Локи и проповедником. — Это значит… «с сердцем бури». Но я слышала это только, когда говорили об угрозе. Для непослушных детей с плохим характером.

— Уходите! — завопил проповедник. — Если бы я не был человеком веры, я бы всех вас повесил ради спокойствия моего народа. Если вы сейчас же не покинете нас, я могу передумать.

— Мы не можем уйти без наших вещей, — прорычал Бейт. — Нашей кареты. Наших лошадей.

— Тогда забирайте всё и уходите. Но она останется здесь. Она больше не запятнает наш Священный город.

Локи вырвался из рук Рансу и бросился к проповеднику.

— Кто этот Повелитель бурь, о котором ты говоришь? Почему ты его боишься? — он схватил мужчину за рубашку и поднял на цыпочки, даже несмотря на то, что Рансу снова появился и попытался оттащить его назад. — Кто он такой? — прорычал Локи.

— Он разрушение. Сама душа смерти. Он — худшее извращение магии, предсказанный конец света. И, как у неё, бури бьются в его груди.

В конечном счете, Рансу удалось оттащить Локи, и тот, рыча, отошёл.

— Суеверный мусор. Мы спасли ваш жалкий городок. А вы выставляете нас ночью из-за старых религиозных текстов, которые ничего не значат уже многие века? Какой же ты трус? Ты позволяешь своему страху перед воображаемым сделать себя жестоким по отношению к реальным людям из плоти и крови!

— Это не выдумка. Повелитель бурь жив. Он уже разрушил город, в честь которого тебя назвали.

— Ч-что? — Локи споткнулся, утомление скатилось по его позвоночнику. — Я не понимаю. Локи…

— Поглотило море, — прорычал проповедник. — Разбит и потоплен, так что кирпича на кирпиче не осталось. Полное разрушение. И я не хочу, чтобы мой дом стал следующим.

Иногда мы должны давать ответы там, где их нет.

— Сказ о Лорде Финнесе Вольфраме

22

«Сегодня она очнётся, — сказал себе Локи. — Она должна очнуться». Он сомневался, что сможет пережить ещё одну ночь, если она так и останется без сознания. Ничего необычного не было в этом, чтобы погрузиться в неумолимый сон для того, кто пережил удар небесного огня. Но пока Роар не просыпалась, она всхлипывала, задыхалась и стонала от боли, а вспышки небесного огня в её груди усиливались всякий раз, когда она это делала. Он чувствовал себя таким беспомощным, таким испуганным — всё это было так чуждо ему, ещё с детства.

Две ночи назад глубокой ночью они покинули Толем и шли всю ночь, чтобы добраться до Таранара. И теперь, когда они с Джинкс пробирались через переполненный рынок, где продавали прекрасные шелка, глиняную посуду и специи, он бессознательно потянулся за своим снаряжением, наверное, уже в десятый раз, но ничего не нашёл. Ради этого визита он был вынужден оставить всё, что можно было считать опасной магией, в лагере.

Владельцы ларьков зазывали их, когда они проходили мимо, пихая им в лица различные товары, обещая лучшие цены на всём рынке. Джинкс оглянулась на него, её необычная стрижка была прикрыта шарфом.

— Помни, — сказала она, — будь милым. Нам нужна её помощь. Не теряй самообладания.