Роб Рой (др. изд.)

– Городок, называемый Глазго! – возмутился Эндрю Ферсервис. – Глазго – громадный город, любезный господин! Спрашиваете, знаю ли я дорогу в Глазго! Кому же ее знать, как не мне! От Глазго рукой подать до моей родной деревни в приходе Дрипдейли – она чуть подальше на запад. Но зачем понадобилось вашей чести ехать в Глазго?

– У меня там дела, – ответил я.

– Это все равно что сказать: «не спрашивай, так я не стану врать». В Глазго? – Он помолчал немного. – Я думаю, самое лучшее, чтобы вас кто-нибудь проводил.

– Конечно, если б нашелся попутчик…

– Ваша честь вознаградит его, разумеется, за труды и потерю времени?

– Безусловно. Дело у меня неотложное, и если б вы сыскали мне проводника, я ему хорошо заплатил бы.

– Не такой нынче день, чтоб говорить о мирских делах, – сказал Эндрю, возводя очи к небу. – Не будь сейчас субботний вечер, я полюбопытствовал бы, сколько вы согласитесь дать человеку, который составит вам приятное общество в дороге, будет вам называть все поместья и замки джентльменов и знатных господ и перечислит всю их родню.

– Говорю вам: мне только нужно знать, какой дорогой ехать, больше ничего. Проводник останется доволен – я дам любую плату в пределах разумного.

– Сказать «любую», – ответил Эндрю, – значит не сказать ничего; а человек, которого я имею в виду, знает все кратчайшие переходы, все обходные тропки в горах и…

– Некогда мне разглагольствовать, Эндрю. Подрядите кого хотите, а плата по вашему усмотрению.

– Ага! Это уже другой разговор, – ответил Эндрю. – Коли так, мне думается, я сам сойду за такого человека, какой вам нужен.

– Вы, Эндрю? Но как же вы бросите службу?

– Я говорил как-то вашей милости, что давно подумывал упорхнуть, чуть ли не с первого года, как нанялся в Осбалдистон-холл, а теперь я решил уйти на самом деле, да как можно скорей; уж лучше остаться без пальца, чем погибнуть самому навеки.

– Значит, вы уходите со службы? А жалованье у вас не пропадает?

– Понятно, кое-что мне следует. Но у меня есть на руках хозяйские деньги – выручка за яблоки из старого сада… И то сказать, неважная покупка для добрых людей: зеленые были и кислые; а между тем сэр Гилдебранд требует за них такую цену – вернее, дворецкий так нажимает, – точно это золотой ранет. И потом, у меня есть деньги на покупку семян. Думаю, это, в общем, кое-как покроет мое жалованье. Но ваша честь, конечно, вознаградит меня за все, что я могу потерять, отправляясь вместе с вами в Глазго. Скоро вы думаете ехать?

– Завтра на рассвете, – ответил я.

– Больно быстро. Где ж я достану коня? Впрочем, нашел! Отличная лошадка, подойдет как нельзя лучше.

– Значит, Эндрю, в пять часов утра вы меня встречаете у въезда на главную аллею?

– Черт меня возьми, если я не буду на месте (да простится мне черное слово! ), – ответил весело Эндрю. – А послушались бы вы моего совета, так мы бы выбрались двумя часами раньше. Со мной вы не заблудитесь ни днем, ни ночью – я найду дорогу в темноте не хуже слепого Ралфа Роналдсона, который разъезжал у себя на родине по всем болотам и топям, хоть и не умел сказать, какого цвета вереск.

Я всецело одобрил поправку садовника к моему предложению, и мы сговорились встретиться на указанном месте в три часа утра. Но вдруг в уме моего предполагаемого попутчика блеснула новая мысль:

– А призрак? Призрак! Что, что если он нас настигнет? Не хочется мне встречаться с нечистым дважды за одни сутки.

– Фью! – свистнул я, собравшись уже уходить. – Нечего бояться выходцев с того света: на земле немало живых злодеев, которые умеют обходиться без чужой помощи ничуть не хуже, чем если бы все ангелы, низвергнутые в преисподнюю вместе с Люцифером, вышли им на подмогу.

С этими словами, подсказанными мне моими собственными страхами, я оставил жилище Эндрю Ферсервиса и вернулся в замок.

Наспех собрал я все, что было нужно мне для намеченной поездки, осмотрел и зарядил пистолеты и бросился на кровать, чтобы поспать хоть немного перед опасной и дальней дорогой. Я не надеялся заснуть, но усталость, вызванная тревогами дня, взяла свое, и вскоре меня охватил глубокий и крепкий сон, от которого, однако, я сразу пробудился, когда старые часы на башне, примыкавшей к моей спальне, пробили два. Не медля ни минуты, я встал, высек огонь, зажег свечу, написал письмо дяде и, оставив из своей одежды все, что явилось бы лишней обузой, сложил остальное в чемодан, бесшумно сошел по лестнице и без помехи пробрался в конюшню. Я хоть и не был таким превосходным конюхом, как мои двоюродные братья, но все же научился в Осбалдистон-холле чистить и седлать своего коня. Через несколько минут я уже сидел в седле и был готов тронуться в далекий путь.