Робби (СИ)

То, от чего Лиззи сбежала в гостиную, догнало ее. Она запрокинула голову, ткнулась затылком в спинку дивана и посмотрела в потолок. Может, если проговорить проблему вслух, то она уйдет?

— Никакой истории, Робби, — вздохнула Лиз. — Все банально. Мы говорили с Марго, дверь была приоткрыта, мама услышала. Сначала она не знала, что сказать, потом начала продумывать план мести Броку, а когда узнала, что я не собираюсь мстить и ушла из профессии — наорала и обозвала дурой.

Все это она выпалила, продолжая изучать побелку потолка. Договорив, Элизабет вернула голову в исходное положение, покосилась на Роба. Он молчал. Сосредоточенно смотрел в экран. И только мышцы, перекатывающиеся на скулах, давали знать, что он услышал. Это было видно даже под слоем щетины.

— Брок не объявлялся? — вдруг спросил парень.

Неожиданно. Речь ведь не о том…

— Нет. С этим покончено, он не станет выслеживать меня или что-то в этом роде. Но мама… У нее горели глаза, когда она планировала поиски адвоката.

— Ты так не хочешь наказать его?

— Не хочу. Я не хочу возвращаться в то время. Хочу жить дальше.

Роберт заметно сдвинул брови, опустил взгляд. Облизнув нижнюю губы, он прикусил кольцо в ее уголке, и повернулся к Лиз. Если бы он только знал, как плавятся кости от этой его привычки…

— Я хотел выбросить ублюдка из окна, — серьезно сказал парень, глядя в глаза Элизабет. — Честное слово, когда увидел тебя там… — он шумно втянул воздух носом. — Суд и компенсация — это меньшее, что он заслужил. Но твое решение — оно только твое. И миссис Хэйл примет его однажды.

Почему нельзя просто его обнять? Почему нужно продолжать сидеть с ним «валетом» на одном диване, и не уткнуться носом в сильную шею?

— Спасибо, — пробормотала Лиз.

Она наклонилась к полу за чашкой, подняла ее и сделала пару глотков. Чтобы чем-то себя занять.

— Дай мне, — протянулась к ней большая ладонь. — Это пиво высушило горло…

— Ты же выпил совсем немного, — вскинула бровь Лиз.

— А такое чувство, что прикончил бутылку «Джеймисона».

Элизабет отдала кружку. Проследила за ее движением к его губам. Ничего не смогла с собой поделать. Смотреть же не запрещается… Кольцо пирсинга тихо звякнуло о фарфор.

— Оно тебе не мешает? — спросила Лиз, прежде чем успела заставить себя заткнуться.

Роберт промолчал. Допил всю воду, обнял чашку, прижал к груди. Посмотрел на Элизабет. Губы расползлись в озорной ухмылке.

— А тебе не мешало?

Зачем, зачем, зачем она спрашивала? Щеки Лиз запылали. Она не придумала ничего лучше, как в третий раз за вечер замахнуться и пнула Роба по голени.

— Отвали, Малыш, — пробурчала Элизабет.

Он в ответ сдавленно хохотнул. Схватился за край одеяла и сбросил его со своих колен.

— Я сделаю нам чай, — посмеиваясь сообщил Робби, встав с дивана и двинувшись к двери. — И нет, не мешает, — обернулся он в проеме.

Чай был готов через несколько минут. Роберт вернулся в гостиную, отдал Лиззи чашку и снова забился в угол дивана, принимая прежнюю расслабленную позу. И с того момента разговор ни о чем медленно сошел на нет. Фильм завладел вниманием Роба. Периодически он бросал какой-то комментарий или шутил, Лиз отвечала ему тем же, и дальше снова наступало молчание.

Элизабет не могла провалиться в сюжет полностью. Потягивая чай, она буквально заставляла себя смотреть в экран вместо того, чтобы коситься на сидящего в ее ногах «лесоруба». Он был слишком хорош. Джонни Депп на экране ощутимо сдавал позиции по сравнению с Робертом Лестером Дадли в линялой футболке и спортивных штанах. Он периодически поднимал руку и прочесывал пальцами распущенные волосы — привычка, которой не наблюдалось в другие дни ввиду того, что грива постоянно была собрана в узел. И эта привычка начинала так же нервировать Лиз, как и прикусывание кольца.

Ей было тяжело. Она пыталась наслаждаться моментом, но не рассчитала силы. Спектакль даже в отсутствие публики тянул слишком много энергии. Теперь приходилось притворяться не только перед хлопочущими мамами, но и перед самим Робом. Только вектор притворства менялся.

К середине фильма ноги и тело Элизабет начали ныть. Слишком долго она просидела, боясь изменить позу. Лиз отставила опустевшую чашку на пол, подняла руки вверх, сцепив кисти в замок, и выгнула спину. Зажмурилась и со всей силой потянулась.

— Устала? — услышала она вопрос, прежде чем открыть глаза. — Вытягивай ноги.

Лиззи резко уронила руки и удивленно уставилась в веснушчатое лицо.

— Куда?

— На меня, — пожал плечами Роб.

Ну нет. Это будет слишком…

— Что такое? — выгнул брови он (видимо мысли отразились на ее лице). — Ты пол вечера просидела на моем бедре, а сейчас боишься положить конечности?

Тихо мечтала. И боялась тоже. Одно дело — сидеть на бедре перед публикой, и совсем другое — забросить свои ноги на парня, которого тайно любишь, но не можешь получить. Это напоминает мягкую пытку.

— Не боюсь, — нарочито безмятежно пожала плечами Лиз, и разогнула колени.

Пятки уперлись в жесткое бедро.

— Ау! — поморщился Роб. — Я сказал «на меня», а не «пни меня еще раз».