Robbie Williams: Откровение

И потом, после того как все эти смешки «а он правда так сказал?» и всякие разговоры утихли, Роб глядя в камеру произнес: «Прости, Айда, у тебя красивая эта самая».

* * *

«Окей, я просто хотел бы рассказать вам несколько историй», — говорит Роб Адаму. Сперва он рассказывает две истории про Тедди, которые рассказывает везде. Первая — про то, как они смотрели концерт в Небворте (версия с тортом). Вторая — про время, когда он был с Тедди в частном саду за домом Мейда-Вейл, который они снимали, когда Робу пришлось уговаривать нескольких нянечек удалить фото Тедди, которые они сделали, а потом, когда он шел с Тедди обратно к дому, тихо пробормотал себе под нос «дебилы сраные, блин». Тедди тут же обернулась и в качестве дружеского приветствия крикнула: «Пока, дебилы сраные!»

После этого Роб рассказывает закрученную историю про свое посещение в канун Нового года вечеринки в (старом) доме Шэрон Осборн, как он черт знает сколько времени простоял в коридоре в ожидании своей мамы, тупо смотря куда-то в пустоту, а потом вдруг понял, что смотрит он на Криса Рока, после чего он уже смотрел прицельно на Криса Рока, пытаясь понять, знает ли тот, кто он есть, пока наконец Рок не закричал: «Ну чо те надо, мудило?».

«Ну то есть я явно не в клубе знаменитостей», — говорит Роб.

Эту байку он отзеркаливает другой — ситуация после одного концерта U2. Он видит неподалеку Криса Рока с Джоном Кьюсаком. Кьюсак машет рукой в его сторону, но Роб, памятуя тот случай с Крисом Роком, решает, что лучше не обращать внимания. А Кьюсак все машет, причем уже с несколько раздраженным выражением, но Роб уверен, что это все кому-то за его спиной, так что усиленно игнорирует. Наконец, решает обернуться и видит, что за ним никого нет, только кирпичная стена.

«И я могу рассказать историю, — предлагает он далее, — что такое быть незнаменитым в Лос-Анджелесе».

Адам говорит, что такое годится, потому что у Анны Кендрик только что вышла книга всяких неудобных историй ее жизни, включая диковатые встречи с другими знаменитостями. Так что, может, эти два сюжета хорошо состыкуются.

Так из шкафчика Роба достается еще одна история.

«Здорово. Есть у меня история и про Джо Пеши, потому что был у меня участок в Лос-Анджелесе — там дом только для футбола, личный у мальчика, а мальчик заработал неплохо, и на что он деньги тратит? Мальчик покупает место для футбола. Футбольное поле, где прожекторы, искусственный газон AstroTurf и раздевалка. Блеск просто. А соседний дом — Джо Пеши. Однажды вечером один из наших игроков припарковался на въезде в дом Джо Пеши, и Джо Пеши не смог заехать домой. Мы играем, в разгар игры появляется Джо Пеши с клюшкой для гольфа и выдает своего сраного Джо Пеши в лучшем виде: „Суки, нах! Я вам щас… я те щас… если ты, сука, не…“. Пинает собаку. В общем, включил страшного гангстера на полную мощь. Уходит. Кто-то из наших побежал, быстренько машину отогнал. На следующий день как-то наспех сделался знак „На въезде не парковаться“. Это в субботу в какую-то было, и в ту же субботу вечером пошел я в итальянский ресторан там, в Лос-Анжелесе. Вхожу я в ресторан, а мне там мужик-итальянец и говорит: „Прекрасную вещь ты сделал для Джойи“. Я понятия не имею, что это за мужик, но зато он знает, что я для Джойи повесил знак на подъезде к его дому. А мужик явно при делах — к нему масса народу подходит, берут за руку, целуют в щеки. И я такой, ха, ах, да уж, прекрасно, постараюсь такого не повторять. Так что мы установили контакт, поболтали очень приятно, но я себя все равно в этом обществе очень-очень странно чувствую. Почти в конце трапезы ухожу в туалет, возвращаюсь, доедаю, собираюсь уходить, подхожу к этому дядьке — и я могу это повторить на Грэме Нортоне — а он стоит на ступеньку выше меня, а я хочу этот, значит, ритуал с поцелуями, но я так нервничаю, так мне страшно, что целую я его в адамово яблоко». И тут же Роб целует в адамово яблоко Адама — чтоб показать, как оно было. «Это вот самый жуткий момент. Простите, что поцеловал вас. То есть еще кое-что можно сказать, для другой байки про Лос-Анджелес».

«Вот это правда хорошо», — говорит Адам.

Роб рассказывает очередную нетленку:

«Дело было, когда я пришел в гости к Боно, а у меня тогда была грибная фаза. А у Боно тогда — дикая вечеринка, и уже пять утра, солнце встает, а там весь цвет общества, вся элита, а я брожу по дому и вижу картину какую-то. Самая прекрасная картина, что я видел в жизни. Вообще. И я такой думаю, да уж, уж у Боно-то может быть прекрасная живопись, такая, которую я и не видал. Тут появляется Боно, и я ему: Боно, вот у тебя тут самая прекрасная картина, что я видел в жизни. А он мне: „Это, Робби, окно“. Это была история с Боно».

«Хорошая», — говорит Адам.

* * *

И тут он выдает историю про Морин.

«Ну вот есть у меня еще такая, немного спорная, — заходит издалека Роб. — Там слова такие есть, что у меня могут быть проблемы, но это может получиться хорошо».

И он рассказывает. Когда доходит до «…и она такая — „Я тебе подрочу“, Адам восклицает „Иисусе!“»

Роб заканчивает основную часть истории.