Robbie Williams: Откровение

Он говорит, что в последнее время его навыки общения ухудшились. Я считаю, что со стороны наоборот — кажется, что улучшились. «Хуже, чем у кого угодно!» — повторяет он с вызовом, но в то же время как бы подшучивая над собой, и разражается смехом. Потом он рассказывает, что когда недавно ему пришлось дать интервью по поводу Soccer Aid, то после 40 минут притворства у него «мозг взорвался». Например, его спросили о лучшем воспоминании про Soccer Aid. Он тут же понял, каким был бы честный ответ: «Заправка-стоянка в Киле. Там я съел „сэндвич пахаря“, потому что неделю без углеводов жил. Так вот: гигантский сэндвич, напиток Ribena и пакетик Skips по дороге в Лондон».

В лондонской студии Гая Чемберса Роб слушает наговоренное голосом комедийного актера Стива Ферста для трека, который будет заглавным на новом альбоме — The Heavy Entertainment Show. Ему не кажется, что эта версия лучше той, что он записал в Лос-Анджелесе. Та — совершенно смехотворная, многословная, в духе ведущего боксерского соревнования: «Леди и джентльмены!.. Лучший в мире артист развлекательного жанра!.. Вес!.. Двести миллионов фунтов!.. Действующий чемпион мира развлечений в легком и тяжелом весе!.. Здесь, сегодня вечером, на пике своей музыкальной формы!.. Мистер Робби Уильямс!»

В конце концов они решают, что без интро песня только выиграет.

Тем временем он решает поправить текст песни, в текущей версии один куплет глуповат:

I am notorious

For making all the crowd sing the chorious

You know how it goes

(Я печально известен за то, что заставляю людей петь хорово. Вы знаете, как происходит оно.)

Ему кажется, что последнюю строчку нужно заменить на что-то получше. Строчку крутят-вертят, и поучается I just made up that word! (Я только придумал это слово!). Так, безусловно, лучше. Роб отправляется в отсек, где пишут вокал, чтоб напеть строчку.

Проходя по студии, Роб замечает на столе словарь. Тут он делает то, что часто делает, когда словарь оказывается под рукой, а он при этом думает о ком-то или о чем-нибудь — он раскрывает словарь на первой попавшейся странице и тычет пальцем не глядя. Какое слово выпадет? Сегодня в его мыслях Ноэл Галлахер. Слово, на которое попал палец — knocker (дверной молоток).

Гай и Ричи работают над инструментальными дорожками, так что Роб им пока не нужен, и он лезет в интернет почитать последние новости про Айду на утреннем Loose Women.

Заголовок: «Я чувствовала себя фальшивой невестой».

* * *

Сегодняшняя поездка — не «Бентли», который он купил в конце прошлого года. Особенно ему нравится табличка с номерным знаком, который он нашел, прочитав статью о нем. E IS BAD («Э — это плохо»).

«Люди смотрят, видят Крэга, но не смотрят на тыл, что удобно, — говорит он. — Я кружусь в этой машине, думая, какое я сделал ироничное замечание насчет экстази, но, мне кажется, люди этот момент не очень просекают».

Мы убиваем время в Челси, ожидая Айду. Роб указывает на паб через улицу и сообщает, что вот там он как-то, записывая свой дебютный альбом Life Thru A Lens, сильно напился. «Это был День Элтона Джона», — говорит он. Потому что к концу дня он уже так нажрался, что пришел к Элтону Джону домой и принес ему кассету со своими новыми песнями. Элтон Джон отправил его в рехаб.

«И как студия?» — спрашивает Айда.

«Не очень много сделал, — признается он. — Но достаточно, чтоб оправдать визит в студию».

Машина едет на запад, в их пригородный дом. По дороге он рассказывает Айде о том, что сделал то, что они сто раз уже осудили как глупость. Он читал о себе в интернете. «Проглядел несколько комментариев вчера, — делится он. — Очень много народу меня не любит до сих пор». Он объясняет, что именно, как ему кажется, занесло его в тот тред: «Наверное, я просто сознательно или бессознательно, но захотел понять: кто-нибудь вообще заметил, как я похудел?»

«Я тут не в игре, — говорит Айда. — Я в такие игры не играю. Не хочется мне. Слишком уж больно. Я не из тех, кто говорит: мне похер, что люди говорят. Мне лично далеко не похер, что говорят люди. Я не льдышка. Я не статуя. Мне трудно отпускать».