Роберт Левандовский. Учиться быть лучшим

– Я до сих пор не понимаю, что тогда произошло в «Легии». Я не услышал никакого объяснения: кто принял решение, чем при этом руководствовался. Наш тренер вратарей резерва только разводил руками: «Что они вытворяют, почему они это делают?» Новый тренер второй команды, Яцек Мазурек, которого я знал еще по «Дельте», сказал мне, какое принято решение, но тоже не хотел говорить о подробностях. А я не стал узнавать. Я подумал: нет так нет, мне на это наплевать. В этот лагерь во Вронках из резерва взяли всего несколько человек. А потом я оказался ненужным. Мне постоянно говорили, что у меня есть шанс, что все прекрасно. И вроде бы каждый в отдельности что-то во мне видел. А клуб во мне ничего не видел. Я им был не нужен, это их право. Насчет этого у меня нет к ним претензий. Есть вопросы по поводу того, каким образом клуб со мной расстался, – говорит Роберт.

Каждый в отдельности что-то в нем видел, и каждый в отдельности отказался брать на себя ответственность за то, что его исключили из команды.

В клубе уже не было Яцека Беднажа, который годом ранее отобрал футболиста из «Дельты» в «Легию». Его уволили, когда во время сезона команду возглавил Вдовчик. Тренера Ежи Краска, который занимался с Робертом в дубле, тоже уволили после окончания сезона. Тогда дубль скатился в четвертую лигу, и его взяла под опеку академия «Легии», тренеры, отвечающие за подготовку молодых футболистов. В то лето они хотели реорганизовать резервную команду в клуб молодежной высшей лиги. Все для того, чтобы вторая команда была в первую очередь для молодежи, а не для игроков, выпавших из основной команды. Чтобы ни один талант не смог сбежать из клуба. И в спешке, на ходу, посчитали, что из Левандовского ничего не выйдет, нет смысла ждать, когда он перестанет смешно бегать.

Уже упоминавшийся Яцек Мазурек тренировал Робертa в «Дельте», но в «Легии» тоже не видел в Левандовском перспектив. Он признается, что это была ошибка, но решающий голос принадлежал не ему.

– Тогда я был тренером «Легии-II» всего несколько дней. В таком большом клубе один человек никогда не решает такие вопросы, – говорит Мазурек. Но он уже не хочет говорить о тех, кто принимал решение. В любом случае никто за Левандовского не заступился, и у всех было какое-то оправдание. Врач второго состава обосновал, почему из парня уже ничего не выйдет, врач основного состава подтвердил, руководство подписало. Позже футболист Юзеф K. из Лешно пришел на тренировку с сумкой и узнал, что его уже нет в списках. Ему сказали, что карту спортсмена выдаст секретарша. Он приехал за картой на следующий день. Никто ему не сказал, почему он должен уйти и что он должен делать дальше.

– Ему даже не посоветовали, есть ли клуб, в который он может перейти, восстановиться, – добавляет Ивона Левандовская. Она забрала сына с Лазенковской дезориентированного и разочарованного. Молодого парня, которому через год нужно было сдавать экзамены на аттестат, после тяжелой утраты. – Но я не уверена, что в «Легии» вообще знали, что год назад он потерял отца.

* * *

Кшиштоф Левандовский умер в марте 2005 года. Ему было 49 лет. Ишемическая болезнь сердца, гипертония, опухоль – все развивалось стремительно. Он еще успел сделать операцию по удалению опухоли – подозревали, что она злокачественная. Он умер через два дня после возвращения из больницы. Во сне, от инсульта. Во время болезни отца Робертa старались не беспокоить тревожными известиями.

– Есть люди, которые умеют болеть. Муж не умел. Он сдался. Сегодня уже сложно сказать, но это могла быть и депрессия. Болезнь развивалась давно, он долго о ней не знал, а потом уже не смог ее победить. Мы, спортсмены, быстрые и легкие, и когда неожиданно не можем бегать, поднимать тяжести, действовать, часто начинаем чувствовать себя совершенно ненужными, – размышляет Ивона Левандовская.

– Отец умер через месяц после того, как я начал тренироваться в «Дельте». Я тогда уже жил вместе с сестрой в районе Беляны, оттуда было ближе ездить. Но отец еще иногда возил меня на тренировки. Он не дождался моего первого матча в «Дельте», первого во взрослой лиге. Он видел мои голы в юношеской команде. А в старшей команде – ни одного. Поэтому я посвящаю ему каждый первый гол в новой команде. Мне до сих пор очень не хватает разговоров с отцом. А тогда особенно сильно… Разговоров о школе, о футболе. Отец был душой общества. Ученики его обожали, хотя он был требовательным. В нем было что-то такое жизненное, нормальное. Он столько лет возил меня на тренировки – полтора часа в одну сторону, полтора часа обратно. Мы много говорили о жизни. Я тренировался, чтобы потом увидеть отца на трибуне, – рассказывает Роберт. И это единственный момент во время беседы, продолжавшейся несколько часов, когда у него дрожит голос.