Роберт Оуэн

В этом смысле можно сказать, что Р. Оуэн был отцом того, что социологи ныне называют этиологией, т. е. приспособлением и подчинением человека среде. Его теория играет в экономическом строе такую же роль, какую теория Ламарка играет в строе биологическом: видоизменение организмов под влиянием, оказываемым средой на органы. Человек по природе своей не хорош и не плох, он то, что делает из него среда. Если в настоящее время человек плох, то это случилось потому, что экономический и общественный строй отвратителен. Но следует отметить, что Р. Оуэн, по-видимому, не придавал никакого значения естественной среде, которая в других школах, например в школе Ле Плея, составит существенный фактор. Он видит только социальную среду, созданную или воспитанием, или законодательством, или обдуманным действием индивидов. Изменим среду – и человек изменится. Только Р. Оуэн, по-видимому, не замечает в этом рассуждении: ибо, если человек – продукт среды, то непонятно, как он может изменить эту среду, или, – чтобы прибегнуть к вульгарному образу, – как он, распростертый на земле, может встать на ноги, подтягивая себя за волосы. Счастливая непоследовательность! Ибо она дала начало тому удивительному движению, которое значительно позже приведет к насаждению роскошных английских городов-садов. Именно от Р. Оуэна следует вести идею дать труду комфортную и красивую обстановку, которая удваивала бы его силу.

С нравственной точки зрения эта детерминистская концепция, очевидно, клонилась к отрицанию всякой ответственности индивида, всякой мысли о заслугах или о проступках, о похвале или порицании, о вознаграждении или наказании, так как индивид не может быть не чем иным, как тем, что он есть.

С тем большим основанием он исключал всякое религиозное влияние, особенно же христианскую религию. Это замечание не излишне, так как оно объясняет, почему Р. Оуэн не нашел никакой поддержки в английском обществе, возмущенном доктриной, которая казалась ему циничной проповедью атеизма, хотя на самом деле Р. Оуэн был деистом.

С экономической точки зрения эта доктрина приходила к самому абсолютному эгалитаризму, к вознаграждению по потребностям, а не по способностям, ибо на каком основании большая интеллигентность, или большая сила, или даже большее трудолюбие будет создавать право на большее вознаграждение, если все это является исключительно результатом обстоятельств? И вот почему ассоциации Р. Оуэна были коммунистическими.

Мы не даем здесь истории его колоний, тем более что она не отличается от довольно монотонной истории других колоний. Как одинаковы заблуждения основателей, так одинаковы и истории их колоний. Сам Р. Оуэн вынужден был признать, что ему не удалось создать среды, которая пересоздала бы человека. Отказавшись от претензии создать отдельные составные части новых обществ, он попытался отыскать решение вопроса в существующем обществе, ограничившись выкорчевыванием наводнивших его паразитических растений.

Теперь перейдем ко второй важной идее Р. Оуэна.

Уничтожение прибыли

Для того чтобы изменить экономическую среду, нужно прежде всего уничтожить прибыль. Стремление к прибыли – вот главное зло, первородный грех, запрещенный плод райского сада, который привел к падению человеческого рода. Что такое, действительно, прибыль? Это некоторый плюс к своей цене. Следовательно, уже по своему определению – несправедливость, ибо справедливой ценой является своя цена: продукты должны продаваться за то, что они стоили, – ни дороже, ни дешевле. Но прибыль не только несправедливость, она постоянная опасность, истинная причина экономических кризисов перепроизводства или скорее недопотребления, ибо благодаря ей рабочий не может купить продукта своего труда и, следовательно, потребить эквивалент того, что он произвел. Как он сможет это сделать, если продукт, вышедший из его рук, тотчас же повышается в цене, которая делает его недоступным для человека, создавшего его, или для того, который доставил столько же труда, сколько пошло на него, и может предложить за него в форме покупной цены лишь ценность, равную его труду?

Как достичь уничтожения такого паразитического повышения? Прежде всего недостаточно ли будет для уничтожения прибыли естественного воздействия конкуренции, при условии если она станет совершенно свободной и полной? Экономисты отвечают на этот вопрос положительно, и мы увидим, что преимущественно экономисты новой гедонистической школы прилагают усилия к тому, чтобы показать, что при режиме полной конкуренции норма прибыли сведется к нулю. Но Р. Оуэн не думал об этом. Для него, наоборот, конкуренция и прибыль представляются нераздельными, ибо если одна есть война, то другая – военная добыча.