Роберт Шуман. Его жизнь и музыкальная деятельность

Шуман с большим интересом следил за ее успехами, восторгался гармоническим развитием ее умственных и душевных качеств и ставил ее как артистку наряду с первейшими виртуозами того времени.

«Я отдаю пальму первенства, – пишет он, – перед всеми мужчинами– виртуозами двум девушкам – Бельвиль и Кларе. Последняя, которая по-старому искренно ко мне привязана, осталась прежней – живой и мечтательной, бегает, прыгает и играет, как дитя, и говорит по временам самые глубокомысленные вещи. Радуешься, глядя, как ее душевные и умственные способности быстро, но равномерно развиваются, как лепесток за лепестком. Когда мы недавно вместе возвращались из Кэнневица (мы совершаем ежедневно двух– или трехчасовые прогулки), я слышал, как она сказала про себя: „Ах, как я счастлива! как счастлива!“ Кому же не приятно это слышать! По той же дороге попадается множество лишних камней на самой середине тропинки. Так как я в разговоре смотрю больше вверх, чем вниз, то она идет всегда позади меня и дергает меня за рукав у каждого камня, чтобы я не упал. Иногда она сама о них спотыкается».

В словах самого Шумана, так же как в нежной заботливости о нем его юной спутницы проглядывает глубокое чувство, скрывавшееся пока под видом простой дружбы. Отношения их носили характер доброго товарищества: частые отлучки артистки, ее юный возраст, а также увлечение Эрнестиной задерживали развитие их взаимной и горячей симпатии; но с исчезновением двух последних преград их дружба меняет свой спокойный характер. Письма Шумана становятся серьезнее, проникновеннее, он сам со страстным нетерпением ждет ответа, его всюду сопровождает чья-то «ангельская головка, похожая как две капли воды на Клару». Наконец в письме, написанном по смерти матери, прорывается страстное чувство, Шуман заменяет слово «вы» словом «ты» и высказывает надежду, что «может быть, отец не отнимет руку, если я попрошу его благословения. Конечно, предстоит еще многое обдумать и уладить. Но я верю в нашего доброго гения. Мы предназначены судьбой друг для друга: я давно это знал, но мои надежды не смели тебе высказать этого раньше, не надеясь быть тобою понятыми».