Робеспьер и жандарм Меда

Из всех рассказов об этих событиях самым правдоподобным, по моему мнению, является выступление в Конвенте 16 термидора одного из делегатов от секции Гравильер. Вот что говорит этот очевидец, — я не помню, чтобы кто-нибудь из историков цитировал его слова:

«Все выходы из ратуши были перекрыты. За полной тишиной, которая сопровождала перемещения внутри ратуши, последовал вскоре крик всех добрых граждан: Да здравствует Национальный Конвент! Эти крики, прозвучавшие во всех помещениях, уведомили заговорщиков о том, что они остались наедине со своими преступлениями.

Народные представители во главе пятидесяти стрелков вошли в ратушу. В этот самый момент гражданин, шедший рядом с Леонаром Бурдоном, упал под тяжестью тела Робеспьера-младшего, который выбросился в окно. Имя этого гражданина — Клод Шабрю.

Мы прошли в большой зал, откуда сбежали заговорщики. Входя в канцелярию, Робеспьер-старший выстрелил из пистолета себе в рот и одновременно получил пулю от одного из жандармов… Тиран упал, обливаясь кровью. Один из санкюлотов подошёл к нему и хладнокровно произнёс: „Вот Верховное существо“».

Существует также рассказ служащих канцелярии Коммуны, напечатанный в «Journal de Perlet» 24 термидора II года. Рассказав о том, как воззвание Конвента было прочитано и прокомментировано мэром в здании ратуши, они добавляют:

«И тогда наступил короткий миг тишины, которую вскоре нарушил выстрел из пистолета, прозвучавший со стороны коридора между залом заседаний и комнатой муниципалитета. Мэр поднялся со своего кресла, побежал туда, откуда раздался выстрел; он тут же вернулся, бледный и дрожащий, и повсюду раздались крики: Робеспьер вышиб себе мозги!»

Из двух этих рассказов следует, что в момент взятия ратуши Робеспьер перешёл из зала заседаний в другую комнату, и что именно в проходе между этими двумя комнатами стреляли из пистолета — может, сам Робеспьер, может, Меда, а может, оба одновременно.

Смехотворные показания привратника Мишеля Бошара почти ничего не проясняют. Он рассказывает, что, входя в зал равенства, увидел лежащего на полу Леба: «И тут же, — говорит он, — Робеспьер-старший выстрелил в себя из пистолета, и пуля, не попав в него, пролетела на расстоянии трёх линий от меня. Меня едва не убили, поскольку Робеспьер упал на меня в коридоре, выходя из зала Равенства».

И, наконец, Дюлак, служащий Комитета общественного спасения, свидетельствует (правда, годом позже): «Я нашёл его лежащим у стола, он получил пулю, вошедшую примерно в полутора дюймах под нижней губой и вышедшей под левой скулой. Нужно, чтобы все отметили, ради истины, что именно я увидел его первым, и что неправда, будто жандарм, которого Леонар Бурдон представил в Конвенте, попал в него, как он хвалился, так же, как и в Кутона, которого он даже не задел: это необходимо разъяснить».

II

Как видно, по общему мнению современников, Робеспьер пытался покончить жизнь самоубийством. Барер сказал это с трибуны на утреннем заседании 10 термидора. Я допускаю, что Барер вынужден был лгать по своему официальному положению, но я не вижу, чтобы хоть кто-то противоречил ему. Сочинитель, который собрал касавшиеся дела слухи, Леонар Галуа, писал в «Истории Национального Конвента»: «Мнение всех бывших друзей Робеспьера, его сестёр и современников, было таков — он стрелял сам в себя из пистолета и пуля раздробила ему челюсть. Кроме того, его рана указывала на то, что он вложил пистолет дулом в рот. Если нужны какие-либо ещё доказательства, я обратил бы ваше внимание на то, что, лёжа на столе в Комитете общественного спасения, он непрестанно утирал кровь, тёкшую из раны, мешочком от пистолета». Последняя деталь столь же важна, сколь и неоспорима. Не был ли это мешочек от пистолета, который Робеспьер использовал, чтобы застрелиться?

События, воспоминания о которых донесли до нас современники, следовательно, таковы, надо это признать, что не исключают версию самоубийства.

А что же жандарм Меда? Какова была на самом деле его роль в этой истории? Этого мы никогда не узнаем наверняка, но мы можем сказать, как представляем себе его поведение и как представлял он его сам.

10 термидора Леонар Бурдон вошёл в Конвент под гром аплодисментов; с ним был жандарм, которого он привёл с собой на трибуну: «Этот храбрый жандарм, которого вы видите, — сказал он, — был со мной. Он убил двух заговорщиков (кого?…) Мы обнаружили Робеспьера-старшего, вооруженного ножом, который этот храбрый жандарм вырвал у него из рук. Жандарм поразил и Кутона, который также был вооружён ножом». Бурдон добавил, что позже Меда говорил: «Я не люблю крови; я хотел бы никогда не проливать никакой крови, кроме прусской; но я не жалею о той крови, которую пролил: это была кровь предателей».

Председатель облобызал жандарма, объявил его имя, и Конвент поручил Комитету общественного спасения представить его к повышению.