Робин Гуд

Робин перехватил лук и дубинку в одну руку и выплыл почти следом за отшельником, который уже ждал его на берегу — тоже с крепкой дубинкой наготове.

— Я вижу, ты уже приготовил угощенье для гостя, — сказал Робин Гуд и пошел навстречу монаху, крутя своей дубинкой над головой.

С громким треском сшиблись дубинки: монах и разбойник закружились по поляне в свирепой пляске. Не долго и не коротко — дрались они, покуда платье их не просохло. Напрасно пытались оба достать друг дружку тяжелым ударом: каждый раз дерево встречало дерево.

Но вот монах нанес ловкий удар снизу — палица, вырванная из руки Робина, вонзилась в землю.

— Молод ты, Робин Гуд, — сказал отшельник, замахиваясь. — Может пощадить тебя по такому случаю?

— Коль ты не шутишь, позволь мне дунуть вот в этот мой рог! — переводя дыхание ответил Робин.

— Дуй хоть тресни, — ответил монах, опуская дубинку.

Робин Гуд снял с пояса небольшой рог в серебряной оправе и задудел в него. И словно негромко зашевелился со всех концов лес вдали.

— Никак твои молодцы спешат на подмогу? — спросил монах. — Пожалей уж и ты меня, позволь свистнуть в кулак!

— Эка невидаль, чтобы монах в кулак насвистывал, — ответил Робин. — Свисти, мне не жаль.

— Может и придется пожалеть, — сказал монах, и пронзительно засвистал. И тут же послышался заливистый лай и треск кустарника — на берег, откуда ни возьмись, клубками рыжей шерсти выкатилась собачья свора — одна собака крупней и страшнее другой.

— Славная у тебя братия, — сказал Робин Гуд. — Но вот и мои удальцы!

Из-за ближайшего дуба выбежал высокий парень в зеленом сукне.

— Это — Малютка Джон, — сказал Робин Гуд. — А вот и Вилль Статли, добрый сакс. Да и Клем поспел вовремя.

— Э, моя братия одолеет разбойничков как я — тебя, — ответил отшельник.

— Ну нет, — сказал Робин Гуд. — Всего понемногу, даже хорошей драки. С таким славным малым, как ты, я хотел бы водить дружбу, а не враждовать. Слушайте, друзья! Клянусь Шервудским лесом — зеленым домом вольных стрелков, отшельник Тук никогда не будет платить нам подать.

— Люблю разумную речь, — отвечал монах. — Милости прошу в мою келью. Разрази меня гром, если для веселых молодцов у меня не найдется бурдюка с вином да оленьего окорока!

— Я так и подумал, что такой благочестивый человек как ты должен славно бить дичь! — ответил Робин Гуд. — Спасибо за приглашение, святой отец.

— Ну так идемте пить, есть и веселиться, — сказал монах. — Клянусь, что умею играть на лютне веселые песенки не хуже трубадура! И провались мы все на этом месте, если погасим сегодня огонь по норманскому сигналу! Сказать по-правде, в моем домишке его и не слышно.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ Рейнольд Гринлиф

Под праздник народ стекается в город Ноттингем.

Шли в город вилланы с женами и детьми, поднимали колесами белую дорожную пыль повозки ремесленников с их товаром — какое же гульбище без хорошего торга?

Отдельно идут девушки — щечки как розовые лепестки, косы от льна до меди, шепчутся, смеются над парнями. Парни тоже вместе — идут-мечтают вслух о праздничных состязаниях в стрельбе — взять бы приз, не до смеху будет хорошенькой плутовке! — тащат на плече самодельные луки.

Проезжает на хорошем коне лесничий, насмешливо смотрит на парней — с такими ли палками взять приз? Наборный лук у лесничего — кленовый и роговый, резной и лаковый, дорогой работы. Не гордись, проклятый лесничий, норманнский слуга — знаешь сам, кто из этих ребят рос по твоей милости сиротой, чьих отцов ты с Лесным Законом заставили поплясать на виселице! И из плохенького лука однажды настигнет тебя стрела.

В заполнившей дорогу толпе никто не обратил внимания на Малютку Джона, лесного стрелка, шедшего себе потихоньку в Ноттингем.

Малюткой разбойники прозвали Джона в насмешку — троих здоровых молодцов он мог протащить верхом на себе разом. Вторым после самого Робина Гуда считался он в стрельбе. Но на праздник шел не для забавы — поклевать в толпе слухов — не затевает ли чего шериф Ноттингемский против вольных стрелков?

Вот и ристалище. Зеленая трава, натянутые канаты, крепкие же локти нужны протолкаться к этим канатам! Расставлены скамьи, натянуты разноцветные ткани над помостами, где сядет знать, украшены коврами почетные места. Но не для норманнской потехи — рыцарского турнира, а ради простого саксонского обычая — лучного состязания, собрались сегодня и знать и простолюдины. Что же — народу не меньше, чем на турнире.

Вот и мишень с тройным кругом на доске: меньший из трех зовется «воловьим глазом». Трубит рог, бросают жребий для начала состязания: кому с кем состязаться в паре.

Тянет жребий и Малютка Джон, а сам одним ухом в толпе, что того гляди разорвет канаты вокруг ристалища.

— Орел на щите И орлиный глаз — Он в тыкву копьем попадает враз! — распевают мальчишки. — Зеленая куртка Саксонский род, Мишень любую достанет влет!»

— Тише, вы, сорванцы! — замахивается для оплеухи крепкий старик. — Сейчас объявят порядок!

— Дед, а почему мы лучшие лучники, чем норманны? — ловко увернувшись, спрашивает мальчик.