Робин Хобб. Синие сапожки (СИ)

- Только если ты меня об это попросишь! - ответил менестрель. - Это моя ночь, и во время нее я буду делать то, что захочу, - добавил и, свернув за угол, скрылся за коровником. Девушка смотрела ему вслед. Ее сердце отчаянно билось. Чтобы это могло означать? Какое-то время она сидела и продолжала смотреть, совершенно забыв о своей работе. Стоит ли ей идти? Она вроде бы согласилась, но ведь "да" было произнесено еще до того, как она поняла, кто и о чем ее спрашивал. Да на самом деле она вообще не говорила "да!" Согласилась бы она, если четко слышала, о чем спросил ее Азен? Конечно, нет! Она ведь уже решила, что они друг другу не подходят. Но мгновенье спустя она решила перестать врать себе. Разумеется, она бы согласилась в любом случае.

До конца дня ей казалось, что сегодня повар поручил ей всю самую грязную и отвратительную работу, что только была на кухне. Когда она, наконец, покончила с делами, то была вся перемазана жиром и сажей, да к тому же весьма устала. В любую другую ночь она бы просто пошла спать. Но сегодня она быстренько побежала в женскую купальню. Она ополоснулась и как могла помыла свои грязные спутанные волосы, отжала их и завязала сзади, а затем поспешила в свою комнату. К несчастью, Азен уже ждал ее внизу лестницы. Он с удивлением приподнял брови и посмотрел на ее волосы, с которых капала вода. "Минуточку!" - сказала ему невероятно взволнованная девушка, а затем побежала вверх по шатким ступенькам.

Она быстро сбросила одеяние служанки и переоделась в единственную "хорошую" одежду, которая у нее была, зеленую юбку с белой оборкой и бледно-желтую блузу. Быстро надевая простенькие серебряные серьги в виде колец, которые отец подарил ей на шестнадцатилетние, девушка размышляла. Что бы подумал о ней сейчас отец? Одобрил бы он прогулку с менестрелем? На мгновенье ей стала грустно, что она не может получить его совета или одобрения. Она подумала о том, что же сталось с их старой повозкой и упряжью, и много ли убийцы ее отца приобрели от его смерти. Потом она тряхнула головой и решила забыть о подобных мыслях. От этого никогда не было толка, ни тогда, когда отец только умер, ни тем более сейчас. Ей нужно жить в этом мире самой и принимать самостоятельные решения.

Девушка запустила гребень в свои темные волосы, расчесала их, а затем заколола этим же гребнем, надеясь, что так будет менее заметно, какие они влажные. Она надела свои синие сапожки, сделал глубокий вдох, вышла из своей маленькой комнаты и стала спускаться вниз по ступенькам. Мысли об отце поубавили у нее легкомысленности. Девушка напомнила себе, что если она ошибется в отношениях с мужчиной, то ей будет не на кого надеяться, кроме себя.

Тимбал пообещала себе быть осмотрительной, но когда она спустилась вниз по ступенькам, Азен смотрел на нее и улыбался. Его темные глаза казались ей озером, в котором можно было утонуть. "Вот ты где!" - воскликнул он так, как будто ее появление было для него полным сюрпризом. Он поднял с земли небольшую прикрытую корзинку, а свободную руку протянул девушке. Тимбал показалось вполне естественным принять это предложение, а после она уже и не знала, какой можно было бы найти предлог для того, чтобы менестрель отпустил ее. "Я знаю место, где поют ночные пташки", - сказал Азен и они пошли гулять.

Сперва ей не нужно было много говорить самой, и девушка была весьма рада этому факту. Азен развлекал ее рассказами о том, как прошел его день, даже о простых вещах он говорил нелепо и весело. Девушка не могла сдержать смех, а менестрелю, казалось, только и нужно было, чтобы она слушала и потешалась над его глупостями. Место, где пели ночные пташки, находилось вниз по течению речушки, между мостом и городком. Это был песчаный пляж, окруженный деревьями. Там, где берег встречался с лесом, менестрель нашел выцветшее бревно, на которое они уселись. Солнце лениво клонилось к горизонту, а тени деревьев становились длиннее и будто бы тянулись к ним. В маленькой корзинке Азена оказались большой медовый пирог и бутыль вина. Он взял свой узкий нож, чтобы сковырнуть пробку, но сделал это из рук вон плохо.

- Ее не удастся приладить обратно, - сказал он печально Тимбал. - Нам придется выпить все вино, или же оно пропадет".

- Я в любом случае выпью не больше стаканчика, - возразила девушка и тут же поняла, что менестрель не взял с собой никакой посуды. Он предложил сделать ей первый глоток, и она, стесняясь, согласилась, а затем залилась краской, когда Азен пригубил бутылку и, хитро улыбаясь, сказал, что теперь он впервые почувствовал вкус ее губ. Девушка понимала, что менестрель ведет себя слишком нагло, и после таких слов ей стоит быть настороже, а не подпадать под его чары.

Но ведь ей было всего семнадцать.