Робинзон из-под моста

Мне стоило больших усилий, чтобы не вступить в разговор. Если бы водитель спросил меня лично, то ничто на свете не удержало бы меня от потока правды. К счастью, больше он ничего не спрашивал. Нас высадили в двух кварталах от места, где снимала квартиру Татьяна. Мы поблагодарили их, и пошли по освещенной городской улице.

У подъезда стоял Лексус того самого Витюни. Прошмыгнуть мимо не получилось. Хлопнула дверка и за спиной раздался голос парня Татьяны.

- Тань, постой. – Голос был умоляющий и одновременно приторно сладкий. – Тань, давай поговорим.

Татьяна остановилась и повернулась лицом к Виктору, явив ему последствия их последнего разговора. Я же почувствовал себя совершенно лишним в этом конфликте.

- Тань, я пойду. Доберусь сам.

- Стоять. – Приказала она мне сквозь зубы.

Я увидел ее искаженное злобой лицо и понял, что она находится в состоянии, близком к аффекту. Свет фонаря освещал лицо Татьяны, создавая контраст на синяке. Виктор подошел, изображая раскаяние и жажду прощения. В руках он держал женскую сумочку. Протянул ее Татьяне. Она взяла свою вещь без разговоров. Виктор бросил на меня мимолетный взгляд. Думаю, он сразу определил, что я ему не конкурент.

- Я так переживал за тебя. Раз десять ездил мимо того места, а ты, как провалилась сквозь землю. За стекло не переживай, страховая оплатит.

- Ты чё, бля, Витя, с катушек окончательно съехал? Ты ударил меня и даже не проверил, жива я после этого или нет? А теперь говоришь мне, давай мириться, как будто мы с тобой просто поругались?

- На меня что-то нашло после того, как ты разбила стекло.

- Тебе страховая стекло восстановит? Вот попроси их, чтобы они тебе и девушку по страховке восстановили. Усек?

- Да ладно тебе, Танюх! Я же признал вину, готов исправиться и даже подарок тебе приготовил. С кем не бывает? Милые бранятся, только тешатся.

- А бьют - значит, любят?

- Типа того.

- Знаешь, Витюня, нет. Больше этот номер не прокатит. Ищи себе другую дуру, а обо мне забудь навсегда.

Татьяна развернулась и направилась к дверям подъезда, ища в сумочке ключ.

- А это что за хмырь с тобой? На дороге, что ли, подобрала? – Нотки раскаяния совсем исчезли в голосе бывшего парня.

Быть хмырем при такой девушке не так уж и не почетно. Для Виктора даже наследник британской короны в подобной ситуации звался бы хмырем.

- Не твое дело. И вообще, мнение мудаков меня не интересует.

Татьяна, громко роясь в сумке, наконец, нашла ключи и открыла дверь. Мне стало легче, когда между нами и Виктором появилась преграда. Консьержка сразу увидела синяк на лице Татьяны. Ее глаза загорелись любопытством, и забегали от Татьяниного фингала на меня. Наверняка еще сегодня она видела мою спутницу с другим парнем.

- Здрасти. – Поздоровалась Татьяна.

Я поздоровался следом.

- Добрый вечер. – Поздоровалась консьержка, не сводя с нас своих любопытных глаз.

Квартира Татьяны находилась на пятом этаже. Дом был новым, и отличался от большинства аналогичных хорошей отделкой, просторными коридорами и некоторой вычурностью. Татьяна открыла дверь и пропустила меня вперед.

- Это мое уютное гнездышко. Привыкла к нему, но придется съезжать.

В квартире на самом деле было уютно. Мягкие ковры с длинным ворсом повсюду. На стенах репродукции с сельской пасторалью, крашеные стены пастельных цветов, в углах коридора кувшины с торчащими из них сухими стеблями рогоза.

- Да, у меня, под мостом, всё гораздо скромнее. – Заключил я, оглядывая жилище.

- У тебя тоже здорово. – Татьяна вынула из сумки телефон. – Посиди в зале, я с родителями переговорю.

Я прошел в зал, а Татьяна ушла в кухню и закрыла за собой дверь. Чтобы не стать невольным свидетелем разговора, включил телевизор и сделал звук погромче. До меня доносились отдельные громкие звуки. Похоже, ей не удалось скрыть от родителей факт расставания с Виктором. А может быть, они упрашивали ее принять его извинения? Родителей тоже можно понять.

Татьяна открыла дверь и вышла в зал с раскрасневшимся лицом.

- Мать иху, нравится – живите с ним сами! – Девушка бросила телефон на диван. – Ты представляешь, они хотят, чтобы я простила его! Мне надо немного расслабиться. – Она снова убежала на кухню и там уже хлопнула дверкой холодильника. – Толик, иди сюда!

Я зашел на кухню. На столе уже стояли два бокала для вина. Татьяна откупоривала начатую бутылку. На ней были надеты темные очки. С ними она имела совершенно другой вид. Вся ее сексуальность разбивалась о темный синяк, уродующий лицо. В очках Татьяна выглядела очень притягательно. Не спрашивая меня о желании выпить, она разлила вино в оба бокала. Достала из холодильника сыр, колбасу и хлеб.

- Когда злюсь, всегда есть хочется. У тебя не так?

- Обычно мне всегда есть хочется, особенно, когда я спокоен. В минуты отдыха мысли о еде всегда сильнее.

- Вот и прекрасно.

Она сделала два бутерброда. Взяла в руки свой бокал и сделала вид, что собирается произнести тост.