Робинзонетта

Шум все усиливался. Женщины сомневались, идти ли им на помощь, но Пьер не колебался: он бросился к двери дома и схватился за ее ручку. Но дверь не открывалась, потому что ее обыкновенно запирали изнутри на засов.

В эту минуту раздался страшный треск и на улицу полетели осколки разбитого вдребезги окна на нижнем этаже. Из отверстия, сквозь острые, режущие остатки стекла выглянуло окровавленное лицо маленькой девочки. Она кричала: «Помогите, помогите, защитите меня!.. Они хотят отрезать мне волосы, а я не хочу!»

Слышно было также, как ворчал Грибью: «Ах, плутовка, она меня укусила!» А за Грибью, который подошел, чтобы схватить Мари, можно было увидеть мадемуазель Жюли с огромными ножницами в руке.

Весь этот шум уже начал привлекать внимание окружающих. Стали раскрываться двери. Сбежались женщины, мужчины, дети.

– Погоди, Мари, погоди! – кричал Пьер.

Одним прыжком очутился он на скамье перед окном, сильным ударом кулака по главной поперечине разбил раму, в один миг очутился в комнате, взял на руки маленькую Мари и, подняв ее над подоконником, тихо опустил на улицу. Потом выскочил сам, бросил испуганный взгляд на собравшуюся на шум толпу и поспешно скрылся, как будто бы боясь дурных последствий своего дерзкого поступка.

Пьер взял на руки Мари и, подняв ее над подоконником, тихо опустил на улицу.

Счастливо отделавшись от своих мучителей, маленькая Мари хотела сперва броситься к растроганным этой сценой женщинам, но вдруг раздумала и побежала к церкви.

В эту минуту подошли с одной стороны священник, привлеченный шумом на улице, а с другой – сам господин Гюро, возвращавшийся с прогулки.

Священник, слышавший крики девочки, по нескольким словам свидетелей догадался, в чем дело.

– Что такое? Что случилось? – спрашивал ростовщик.

Задыхаясь от смеха, дочь объяснила ему через разбитое окно, что они хотели подшутить над девочкой, но что благодаря дикости последней эта шутка превратилась в публичный скандал, который еще усилился из-за «подвига» Пьера.

– Где этот уличный мальчишка? – спросил Гюро.

Когда дочь объяснила ему, что мальчик убежал, он сказал:

– Хорошо, я найду его: он должен заплатить за убыток. Но где же эта маленькая дурочка?

– В церкви, – ответила Жюли.

– Хорошо, я пойду за ней.

И он направился к храму. Но тут к нему подошел священник, возможно, единственный во всей округе человек, который осмеливался высказывать свое мнение господину Гюро в лицо.

– Оставьте ее, – сказал он, – это мое дело.

Ростовщик остановился, а священник скрылся в церкви.

Прошло несколько минут, и он появился вместе с Мари. Они шли рядом и, несмотря на то, что девочка все еще была бледна и взволнованна, в ее лице, походке и в решительном взгляде чувствовалось уверенное спокойствие.

– Вот твой хозяин, – обратился священник к девочке, – он забудет о случившемся… Вернись к нему, и все будет кончено.

Но девочка ответила спокойно и решительно:

– Извините меня, отец мой, но я не сделаю так, как вы говорите. Дело в том, что я не желаю возвращаться в этот дом. Я только что дала обет в этом, на коленях молясь Богу. Все кончено, я достаточно страдала там, уверяю вас. Вы не знаете, что мне пришлось перенести; но я знаю и не хочу, не могу больше терпеть. Если меня заставят… Нет, меня не смогут заставить. Никто этого не сделает!

И она обвела спокойным взглядом всех присутствующих, которые не верили своим ушам.

– Послушай, – сказал господин Гюро, протягивая руку к девочке и как будто бы собираясь увести ее, – это все глупости…

– Нет, – воскликнула она, – ни за что! Никто больше не заставит меня страдать!.. Как я сказала, так и будет!

– Что же ты думаешь делать? – спросил священник.

– Я уже знаю, отец мой, – ответила она, гордо подняв голову.

– Что же, дитя мое?..

– Я больше не буду ничего просить ни у кого, и никто не заставит меня страдать.

– Что ты говоришь?

– Я знаю, вы не понимаете! Но я сама прекрасно понимаю.

– Куда ты пойдешь?

– Никуда.

– Кто возьмет тебя?

– Никто. Надеюсь, никто!

– Она сошла с ума, – сказал господин Гюро.

– Пусть говорят, что я сошла с ума, мне это все равно. Я сама прекрасно знаю, что это не так, и все скоро тоже убедятся в этом.

– Мари, – ласково сказал священник, – вернись к твоему хозяину.

– К моему хозяину? У меня больше нет хозяина, и никогда не будет, никогда!

– Дитя, ты бредишь… Знай, что он может заставить тебя…

– А вот не может! – воскликнула Мари, принимая дерзкий тон. – Как и почему? Я служила, я хорошо служила, трудилась и терпела горе… Я не хочу, не могу больше! Я ничего не должна, не брала ничего, мне принадлежит только одежда, которую вы видите на мне… И я ее вполне заслужила! Я уйду.

– Куда?

– Уйду! – гордо повторила девочка.

Ее слова произвели такое сильное впечатление на всех присутствующих, что никому не пришло в голову применить физическую силу, чтобы удержать ее.

Все молчали и следили за ней глазами, пока она не скрылась за поворотом дороги, теряющейся в поле.

4. Ночной разговор