Робинзоны космоса

Разбудила меня легкая качка. Я прислушался, чувствуя, что что-то идет не так. Потом понял: двигатели не работают. Поспешно одевшись, я поднялся на палубу.

— Что случилось? — спросил я у рулевого.

— Не знаю. Мы только что остановилась, капитан.

— Где американский капитан?

— На корме, с инженером.

Из люка высунулась голова Мишеля:

— В чем дело? Почему стоим?

— Не знаю. Давай сюда.

— Сейчас.

Едва он это сказал, как раздался громкий всплеск, и весь корпус судна вздрогнул. Я услышал звонкое «damn it»[6], потом удивленный возглас и крик, страшный крик:

— Все внутрь!

В тот же миг Смит сбил меня с ног, отбросив в этажный коридор. Уилкинс буквально-таки нырнул вслед за нами. Смит высунул голову, убедился, что на палубе никого не осталось, и задраил дверцу. При свете лампы я увидел их бледные, искаженные лица. С грохотом захлопнулась дверь матросского кубрика. Последовал новый толчок, и «Отважный» накренился на правый борт. Споткнувшись, я больно ударился о переборку.

— В чем дело, черт бы вас побрал?

Уилкинс наконец ответил:

— Гигантские кальмары!

Я почувствовал, что холодею от ужаса. Еще в раннем детстве, когда я читал «Двадцать тысяч льё под водой», эти животные наводили на меня панический страх.

— Come with me[7], — с трудом выдавил я из себя.

На подгибающихся ногах мы поднялись по лесенке на закрытый мостик. Взглянув через большие иллюминаторы на залитую лунным светом палубу, я увидел, что на ней нет ни души. Лишь на носу, за рамой ракетной установки, извивалось нечто вроде толстого каната. Затем метрах в десяти от левого борта из иссиня-черной воды на мгновение поднялась какая-то масса, и на фоне восходящей луны в воздухе закружились длинные — на первый взгляд, не менее двадцати метров — щупальца. К нам присоединился Мишель, потом остальные американцы. Смит рассказал, как все было. Когда застопорило сразу оба винта, он прошел на корму вместе с Уилкинсом и, нагнувшись, чтобы узнать, в чем дело, увидел два огромных, чуть светящихся глаза. Чудовище выбросило вперед один из щупалец, немного до них не доставший, и тогда он закричал…

Мы попробовали перезапустить двигатели. Винты вспенили воду, «Отважный» прополз несколько метров, потом двигатели снова заглохли, и последовала новая серия толчков.

— Подождем, пока рассветет, — предложил Уилкинс.

Казалось, этой ночи не будет конца. На рассвете мы увидели, сколь велика опасность. По крайней мере тридцать монстров окружили судно со всех сторон. Это были отнюдь не кальмары, хотя с первого взгляда можно было решить и так. У этих чудовищ было вытянутое, заостренное сзади, без хвостового плавника, тело длиной от десяти до двенадцати метров и от двух до трех метров в диаметре. Спереди росло шесть огромных щупалец двадцатиметровой длины, каждое — толщиной до полуметра. Щупальца были вооружены блестящими острыми когтями и заканчивались остриём, как и пики. У основания щупалец располагалось шесть глаз.

— Похоже, это двоюродные сестры гидр, — заметил я.

— На это, старина, мне сейчас глубоко наплевать, — отозвался Мишель. — Если они все разом уцепятся за борт «Отважного».

— Какой же я идиот! Нужно было поставить на турели реактивные минометы!

— Слишком поздно! Но что, если высунуть из люка один из пулеметов, снятых с самолета? И нужно будет поместить винты в туннель… если только мы выберемся!

Я прокричал матросам:

— Тащите пулемет и ленты! Только не выходите на палубу!

— Осторожно! — вскричал Мишель.

Один из монстров приближался, вспенивая воду щупальцами. Через пару мгновений он уцепился одним из оных за поручень правого борта и вырвал его с корнем.

— Может, если изрешетим из пулемета хоть одного, остальные съедят его и этим удовлетворятся?

Слуховая трубка машины прошипела:

— Капитан, винты свободны!

— Хорошо, будьте наготове. Как только скомандую, давайте полный вперед.

Трое матросов втащили по трапу пулемет. Я приспустил одно стекло, выставил наружу ствол и уже собирался открыть огонь, когда Мишель похлопал мне по плечу.

— Подожди. Пусть этим займется кто-нибудь из американцев: они лучше знают свое оружие.

Я уступил место Смиту: пулемет в его огромных руках казался детской игрушкой. Он тщательно прицелился в кальмара, дремавшего на волнах, и выпустил очередь. Раненое животное буквально выпрыгнуло из воды, потом пошло ко дну. Смит уже целился во второго, как вдруг разразилась настоящая буря: с десяток гигантских рук колотили по палубе, сокрушая все на своем пути. Сорванные поручни летели за борт, щиток носового пулемета был смят, со звоном вылетело стекло, и одно щупальце просунулось в отверстие иллюминатора, сорвав при этом раму. Чудовищный отросток яростно извивался. Мишеля отбросило к перегородке, мы с Уилкинсом, словно пригвозженные, от ужаса застыли на месте. Джинс без сознания валялся на полу. Первым среагировал Смит. Сорвав с крюка пожарный топорик, он широким жестом дровосека начисто отсек щупальце.