Робинзоны космоса (сборник)

Некоторые производили впечатление просто обманутых. Многие искренне раскаивались. Верность Бельтера другу вызывала даже симпатию. Никто из обвиняемых не сказал о нем ничего плохого; наоборот, большинство из них подтверждало, что в сражении он не участвовал. Не знаю, что думали остальные, а я, честно, был в затруднении Но вот вышел двадцать девятый. Он сказал, что его зовут Жюль Леврен, что он журналист и что ему сорок семь лет. Это был маленький худой человек с костлявым лицом. Луи заглянул в свои записи.

– Свидетели показали, что вы были в замке гостем, но некоторые думают, что вы и есть главный хозяин. Вы стреляли по нашим. Кроме того, свидетели жаловались на вашу жестокость.

– Это ложь! Я никогда не видел этих свидетелей. И ни в чем не участвовал.

– Врет! – не выдержал доброволец, охранявший дверь. – Я видел его у автоматической пушки. Той самой, которая прикончила Салавена и Робера. Три раза я целился в этого сукиного сына, да жаль, не попал.

Журналист пытался протестовать, но его не стали слушать.

– Мадемуазель Дюшер.

Вид у нее был жалкий, несмотря на обилие косметики.

– Маделина Дюшер, двадцать восемь лет, актриса. Но я ничего не сделала.

– Вы были любовницей Хоннегера-старшего?

– И старшего, и младшего, – раздался чей-то голос.

Эту реплику зал встретил хохотом.

– Неправда! – крикнула она. – О, это ужасно! Выслушивать подобные оскорбления!

– Ида Хоннегер, девятнадцать лет, студентка.

– Что вы изучали?

– Право.

– Что вы можете сказать об остальных подсудимых?

– Я их мало знаю. Бирон был неплохим человеком, Анри Бельтер сказал, что не стрелял, и я ему верю. – Она всхлипнула. – Мой отец и брат тоже не были злодеями. Раньше родители очень бедствовали. Богатство пришло внезапно и вскружило им голову. Во всем виноват этот человек – Леврен. Это он подсунул отцу Ницше, и тот вообразил себя сверхчеловеком. Это он подсказал ему безумный план завоевания планеты. Он способен на все! О, как я его ненавижу! – девушка разрыдалась.

– Садитесь, мадемуазель, – негромко сказал дядя. – Мы посовещаемся, но вам опасаться нечего. Для нас вы скорее свидетельница, чем обвиняемая.

Мы удалились за занавес. Обсуждение было долгим. Луи и крестьяне настаивали на суровых мерах. Мишель, мой дядя, кюре и я стояли за более мягкое наказание. Людей было мало, большинство обвиняемых просто следовали за своими главарями. В конечном счете мы пришли к согласию. Обвиняемых ввели, и дядя прочел приговор.

– Жюль Леврен! Вы признаны виновным в предумышленном убийстве, грабеже и насилии. Вас приговорили к смертной казни через повешение. Приговор должен быть приведен в исполнение немедленно.

Бандит не выдал своих чувств, только смертельно побледнел.

– Анри Бельтер! Вы ничего не сделали во вред обществу и признаны невиновным, но поскольку ничего не сделали для того, чтобы нас предупредить, вы лишаетесь избирательных прав до тех пор, пока не искупите свою вину.

– Да.

Ида Хоннегер признается также невиновной.

– Маделина Дюшер! За вами не установлено никаких проступков, за исключением сомнительной нравственности и, скажем, сентиментальных привязанностей, – в зале снова послышались смешки, – к главным преступникам... Вы лишаетесь избирательных прав. Будете работать на кухне.

Все остальные приговариваются к принудительным работам сроком на пять земных лет. Вы можете сократить его примерным трудом и поведением. Трибунал лишает вас пожизненно всех политических прав; они могут быть возвращены лишь тому, кто это заслужит героическим подвигом во имя общества.

Осужденные радостно загомонили: они опасались более тяжкого наказания.

– Спасибо, ребята! – крикнул Бирон. – Вы просто молодцы!

– Заседание окончено. Уведите осужденных!

Кюре подошел к Леврену, который захотел исповедаться. Зрители разошлись. Я спрыгнул с помоста и подошел к Бельтеру. Юноша утешал Иду.

– Где вы будете жить? – спросил я у них. – Дюшер придется спать при кухне, хочет она этого или нет, а с вами дело другое. Возвращаться в наполовину разрушенный замок, куда могут прилетать гидры, просто безумие. Здесь тоже много разрушений, и люди живут тесно. Кроме того, вам нужно подыскать работу. Теперь праздность запрещена законом.

– А где он написан, этот закон?

– К сожалению, кодекс еще не составлен. У нас есть только разрозненные тексты и постановления Совета. Кстати, вы же были юристкой?

– Я заканчивала второй курс.

– Вот и для вас нашлось дело. Вы займетесь нашим кодексом. Я поговорю об этом в Совете. А вас, Бельтер, я возьму к себе в Министерство геологии.

К нам подошел Мишель.

– Если ты собираешься сманить Бельтера, то ты опоздал. Мы уже договорились, – сказал я.

– Тем хуже для меня. Тогда я договорюсь с сестрой. Астрономия подождет. Кстати, они с Менаром хотят вечером познакомить нас со своей теорией катастрофы.

Я взглянул на небо. Гелиос стоял высоко.

– Ну, до вечера не близко. Послушай, Мишель, если эта девушка поселится с твоей сестрой, это не очень Мартину стеснит?

– А вот и Мартина. Можешь спросить у нее самой.

– Сделай это для меня. Боюсь я твоей сестры-звездочета!

– Ну, ты не прав. Она очень хорошо относится к тебе.