Робкий ангел возмездия

– Отдыхаю, – на самом деле Мане хотелось сказать «в Караганде» за то, как Лариска проводила ее два дня назад с работы, но она не смогла, забитая Маня, которая знала, что нехорошо грубить людям, сидела еще в ней и выметаться не собиралась.

– Где отдыхаешь? – продолжала упорствовать Лариса-крыса.

– В «гнезде», – неохотно ответила Маня, опять ее излишняя интеллигентность, а ведь так хотелось сказать, что это не ее дело, но не смогла.

– О, опять твоя ненормальная тетушка прикатила, и надолго ты там?

Маня собрала оставшиеся со вчера остатки бунтарской воли в кулак и все-таки ответила нахалке:

– Лариса, это что, допрос? По-моему, еще два дня назад тебе было плевать на мое местоположение.

– Зря ты так, – вроде как обиделась Лариска, но голос у нее не изменился. – Ты просто забрала вчера мой степлер, где твои пакеты, дома? Я заеду, у твоей мамы заберу.

Врожденное воспитание вновь победило, и Маня проблеяла:

– Нет, пакеты в багажнике, я совсем про них забыла с расстройства, Лариса, степлер – это несерьезно, хочешь, я переведу тебе деньги на карту и ты купишь себе новый?

– Нет, мне нужен именно мой, – настаивала бывшая коллега.

У Мани наконец полностью закончилось терпение, и она довольно грубо для Марии Ивановны Денисовой заявила:

– Значит так, Ременюк Лариса, твой степлер отпразднует Новый год у меня в багажнике, хочешь ты этого или нет, как только у меня появится время, он вернется к тебе целым и невредимым, – и, не прощаясь, положила трубку. Сейчас Манюня чувствовала себя гладиатором, только что победившим льва. От этого энергия била ключом, Маня поставила возле камина купленную вчера елку, нарядила её и ужаснулась – земля в горшке была абсолютно сухая. Благо Лариса-крыса напомнила ей про пакеты, там точно есть лейка, и даже не одна. Одевшись потеплее, она вышла во двор, солнце отражалось от снега и слепило глаза, и машина, и дорожки, и следы её вчерашних похождений – абсолютно всё было заметено снегом. Вооружившись лопатой, Маня сначала откопала дорожки, потом машину, поздоровавшись со своим «Жуком», она открыла багажник и, покопавшись в пакетах, извлекла оттуда лейку. Бумаги, все, что были в пакетах и намокли от воды, теперь замерзли и встали колом. Придётся выкинуть все блокноты и записки, но заниматься этим всем сейчас не хотелось, поэтому, взяв только лейку, Маня зашла в дом. В туалете, набирая в лейку воды, она мельком взглянула в окно и замерла. Окна ванной выходили на баню, дверь которой почему-то была опять нараспашку открыта. Поставив на окно замершую лейку, забыв про ёлку и хорошее настроение, Манюня опять пошла проверять проблемный объект недвижимости.

* * *

– Нет, – обреченно сказал Фома, открыв дверь.

– Да, – со вздохом ответила Маня.

– Скажите, Мэрилин, у вас к вечеру обострения начинаются? У меня уже укрепилась надежда, что сегодня день пройдёт без вашего общества, но сейчас вы её разбили вдребезги, – Фома стоял в одних трусах, больше похожих на шорты, на пороге и не собирался пускать Маню в дом.

– А вы всегда ходите без штанов? – решила тоже повредничать Маня.

– Я дома, имею право, или вы думаете, если вы второй день врываетесь ко мне без спроса, я должен ждать вас в смокинге?

– Не говорите глупостей, лучше идите одевайтесь, пойдём смотреть баню, – Маня была настроена решительно.

– Я не хочу к вам в баню, я вчера там был, там нет ничего интересного, – как мог, сопротивлялся сосед.

– Надо, Фома, надо, – устало сказала Маня, – дверь в баню опять открыта, а ведь мы с вами её вчера закрывали.

– Вам не кажется, что тысячи лет назад египтяне изобрели ключи не просто так, закройте вы причину ваших галлюцинаций на замок – и как минимум одному человеку во вселенной станет легче жить.

– Сейчас обязательно мы с вами это сделаем, а кому станет легче? – искренне спросила Маня, и Фома понял, что проиграл.

– Идёмте, – сказал он, надевая тулуп.

Пока шли к бане, Маня спросила:

– А вы всегда ходите в тулупе? В нем вы похожи на деда Мазая.

– Вот бьюсь об заклад, вы не видели ни одного деда Мазая, больше разговоров, – стал вредничать Фома.

– Ну, в моих детских фантазиях он должен был выглядеть именно так, – неуверенно сказала Манюня.

– А вы в детстве фантазировали про деда Мазая? – выпучив глаза, спросил Фома. – Вы меня постоянно удивляете, Мэрилин.

– Я в последнее время сама себя удивляю, – себе под нос пробубнила Маня.

– Я считаю, – Фома все-таки решил ответить на Манин вопрос, чтоб больше не было недопонимания, – если ты живёшь в деревне, то и должен одеваться соответствующе, в унты и тулуп, в шапку-ушанку, также ты обязан отрастить бороду и носить толстые свитера ручной вязки, вот как этот вот, – Фома с удовольствием продемонстрировал Мане свой, он был оранжевый, грубой вязки и немного бесформенный. – У бабки на рынке купил, очень доволен, – рекламировал свою одежду сосед.

Дверь в бане колыхалась на ветру и противно поскрипывала, словно оплакивала кого-то. Фома с Маней гуськом прошли по всем комнатам вот уже вторые сутки проблемного помещения и, как вчера, остановились у бассейна.