Робофобия

О, я уже предвкушаю, что скажу: «Здравствуйте, с вами «Механики», мы снова чиним наше общество, чистим его от этих андроидных тварей, которые занимают наши места, лишают работы и нарушают сами принципы человечности». Тут-то надо будет ударить себя в грудь и запалить шестеренки на предплечье. «За вами двое моих друзей демонстрируют всем зажравшимся умникам, которые вздумали, что им нипочем законы природы, эволюции… так вот, они демонстрируют, что робот просто не в состоянии выжить в нашем обществе. Вы только вдумайтесь, мы рвем не робота-поломойку, не работа-фрезировщика, не тупого администратора, а самого настоящего учителя. Эта жестянка учила ваших детей, мнила, что может быть лучше, чем профессиональный педагог, что способна дать человеку больше, чем сам человек. При этом, вы не поверите, но в жестяной башке творилось что-то неладное. Андроид пытался скрыть свою сущность, он позволил себе на равных общаться с соседями, выгуливать собаку, бегать по утрам… Зачем? Зачем жестянке втираться в доверие обычных людей? У него точно были какие-то свои планы, ведь, если ты ни в чем не повинен, незачем скрывать правду, незачем прятать свою механическую натуру. Сегодня мы очистили общество от еще одного слабого, ненужного, нездорового элемента, от которого страдали дети и могли пострадать многие другие. С вами были «Механики», мы затянем гайки за тех, кто должен».

Твою мать, где эти двое. Я разве что спектакль тут уже не дал, пошла шестая минута… Стоило мне подумать, распахнулась дверь. Я выдохнул. Судя по всему, все прошло гладко. Крис и Эндрю, как ни в чем не бывало, несли тело к машине, они накрыли его чем-то черным. Когда они подошли ближе, я открыл им заднюю дверь. Что-то черное оказалось одеялом. Эндрю сел ко мне, Крис обвил руками голову Стивенса и прислонил шокер.

– Он в отрубе, – сказал Крис, намекнув, что пока мы можем говорить.

– Все нормально?

– Да, все прошло гладко, – ответил Эндрю. – Крис чуть переборщил с силой, он вынес многовато деревяшек с косяка, а еще Стивенс оказался прямо каким-то очень тяжелым. Он при падении пробил стену из кирпича и просто расплющил под собой маленький барчик, совмещенный со столом, но отрубился быстро. Мы разве что сильно намусорили. С собакой тоже проблем не было, он пару раз успел гавкнуть, но, как ты и думал, стоило брызнуть из баллончика, мопса не видно, не слышно.

– Все, пора валить. Дальше впредь ни слова, а то вдруг очухается. Сразу говорю, мы с Крисом его вытаскиваем, ты настраиваешь камеру, свинчиваем голову и только потом начинаем говорить.

– Ок, – ответил Эндрю.

– Понял, – поддакнул Крис.

Мы выдвинулись. Отъезжая, я глянул в зеркало заднего вида. У соседа загорелся свет. Ха, поздно ты проснулся, нас там уже нет.

***

Мы свернули с Дювалл Роуд в парк… Красивый, надо сказать, парк. Можно взять его на заметку и, если понадобится изобразить перед какой-нибудь девчонкой романтику, сводить ее сюда, полюбоваться красотами природы, посмотреть на звездное небо, полежать на лужайке. Реально красиво и, что самое главное, ни души.

Я остановился возле пляжика, который мы выбрали, заехав на машине поглубже в кусты, а то мало ли какого бомжа сюда занесет, может, здесь кто-нибудь ночует. На часах было 00:15, все шло по графику – нагнали. Мы с Крисом выволокли Стивенса из машины – он реально оказался очень тяжелый – и посадили возле воды, Эндрю поставил камеру на штатив. Тут-то Стивенс начал приходить в себя, а я-то уж думал, что он совсем слабак. Крис, недолго думая, разрядил в него третий шокер, мой. Это железное тело снова обмякло – мы придали ему форму, усадив на колени. Крис держал жестянку за голову, я обхватил сзади за плечи, чтобы, если вдруг тот очухается, не смог вырваться.