Робот

- Кому я, собственно, подчиняюсь? - спросил я несколько резче, чем намеревался. - Военным или гражданским властям?

Гонед поглядел на меня остекленевшими глазами и стукнул ботинком в жестянку с клеем, что стояла на полу за порогом. В ней торчала грязная кисточка.

Он готов прогнать меня в другой сегмент, - подумал я, - если начну сопротивляться. Тогда бы мне пришлось напрасно объясняться перед Лендоном, какова была истинная причина этого столкновения. А так, притворюсь, что послушался, выйду отсюда и выброшу всю эту кипу бумажек в первую же встреченную по дороге дыру, лишь бы только поскорее освободиться. А уже потом, когда он придет в себя, мы поговорим по-другому.

Но как только я удалился от него на десяток шагов, Гонед что-то буркнул мне. Он выглядывал через щель не до конца закрытой двери и указывал на стенку рядом со мной. Ничего не поделаешь: я обильно смазал клеем участок стены и прилепил к нему первый же лист из толстой пачки. Полковник похвалил меня, молча склонив голову. И еще один раз - к счастью, перед самым углом повторилась та же самая сцена: он указал и кивнул, я же ляпнул лист на клей, пару раз пригладил кулаком и пошел дальше. Счастье еще, что никто не крутился в этот момент по коридору, вот было бы представление.

Только лишь выглянув из-за угла, я убедился в том, что двери столовой наконец-то были закрыты, что освобождало меня от обязанности работать расклейщиком. В тот же самый момент из холла, располагавшегося за столовой, появился какой-то пожилой мужчина в очках. Сгорбившись, он неспешно направлялся по пройденному мною маршруту, а когда добрел до первого плаката, остановился перед ним, высоко задрав подбородок. Не было никакой причины тому, что он так долго всматривался в бумажку. Затем он оглянулся по сторонам, а затем, искривив пальцы словно когти, легко разодрал плакат на мелкие кусочки, тем более, что клей еще хорошо не засох. Та же самая судьба встретила и другую афишу; мало того, что старичок - на сей раз уже вовсе не оглядываясь - пропахал его ногтями вдоль и поперек, но потом трудолюбиво отодрал жалкие остатки бумажки, смял в ладонях до микроскопического объема, отбросил остатки в угол да еще и плюнул вслед.

Подобная картина никак не умещалась у меня в голове. То, что упившийся Гонед упрямо, как козел - но не без какой-то пьяной последовательности призывал меня к слепому послушанию, а я сам, в свою очередь, дурачился перед ним - это было уже совершенно иное дело. Но вот что на моих вытворял этот несчастный! Ни секунды не раздумывая, схватив бумажки под мышку, я удрал со своего места, потому что он мог разодрать меня на клочки как эти несчастные плакаты.

Я высматривал какую-нибудь мусорную корзину, достаточно объемную, потому что класть в нее было что. Такую урну я вскоре обнаружил, но вот избавиться от своего груза сразу же не смог, поскольку то тут, то там открывались и закрывались двери, а по коридору туда-сюда шастали люди. Меня кто-нибудь мог наругать за то, что я выбрасываю столько чистой бумаги, которая сама по себе представляла определенную ценность. В конце концов всякие шорохи и шумы затихли, люди прошли, и в этой части коридора наступил момент покоя, отметив который, я бросил бумажки в урну.

Было уже около шести часов, так что можно и позавтракать, подумал я. Но как только я сделал пару шагов, сзади меня позвал знакомый голос.

Я оглянулся и увидел Асурмара, который, нагнувшись, извлекал из мусорной корзины только что сунутую мною туда кучу бумажек.

- Пойдемте со мной, пожалуйста, - сказал он.

По его лицу я никак не мог прочесть, что он, собственно, имеет в виду, потому что никакого выражения на нем и не было. Я послушался, с определенной дозой нетерпения, не без оснований подозревая, что на этом история с плакатами не закончится. Асурмар вел меня в канцелярию Гонеда. Внутри мы застали Сента и еще одного мужчину, в котором - когда он заговорил - я легко узнал по голосу Алина. Именно с ними я блуждал в темноте по сорок пятому уровню. Мне было интересно, вернулись ли они оттуда с какой-нибудь ценной добычей. С Сентом, провожавшим меня вчера по главному коридору, на эту тему я еще не говорил. Только лишь когда Асурмар обратился к ним с требованием покинуть канцелярию минут на пятнадцать, одновременно заверяя, что берет на это время ответственность за заключенного, я догадался, какие функции эта парочка выполняла здесь, внизу.

Служебное помещение полковника представляло собой узкую, но вытянутую в длину комнату; на одном конце ее сидел какой-то бледный мужчина, наверняка тот самый упомянутый заключенный (от нас его отделяла толстая решетка), а на другом находились две пары дверей.

Асурмар как бы по стойке смирно уселся за столом и указал мне на стул напротив себя. Со времени моей неудачной поездки на кроте, на основании проведенного тогда телефонного разговора с Гонедом, я мог догадываться, что Асурмара с полковником объединяли тесные дружеские узы.

Он положил руку на пачек бумажек.

- И что это должно означать, господин Порейра? - холодно спросил он.