Робот и крест

— Существующая литература ничего не говорит о биологическом действии ионов, — продолжал Б.Завадовский. — Сейчас опыты Чижевского тщательно проверяются в одном месте, и скоро результаты их будут опубликованы, но уже известно, что ионы никаким действием, тем более профилактическим, не обладают. Это можно было предвидеть и теоретически. Только слабовольные люди, неэрудированные в области биологических наук, могли попасться на приманку Чижевского, как попался Птицетрест, а за ним и многие другие организации.

Я призываю товарищей здраво посмотреть на это дело, пересмотреть здесь свои позиции и смело ударить по рукам Чижевского и компанию, дабы им неповадно было в дальнейшем портить наше социалистическое строительство и зря разбазаривать народные деньги на вздорные выдумки всяких Циолковских и Чижевских…

Зал молчал. Аплодисментов не было. Тогда на трибуну рванулся «озонщик» Аникин. Он снова заговорил о том, что опыты Чижевского обязаны успехом не ионам, а озону.

— …Это и доказывается моими опытами в лаборатории Всесоюзного института животноводства. В самые ближайшие месяцы я внедрю свои работы во все птицеводческие совхозы и колхозы и ожидаю от этого колоссального экономического эффекта…

Аникин ссылался на опыты немецких ученых еще середины XIX века. Тут не выдержал глава комиссии Волковинский, за три дня до того проверявший лабораторию Чижевского:

— Позвольте, товарищ Аникин! Вы сами подписали протокол опыта, показавшего, что за часовой период работы генератора ионов в птичнике ионов вы не обнаружили.

— А может, у меня был насморк! — визгливо отозвался Аникин.

— Но, позвольте, товарищ Аникин, если у вас был насморк, так зачем же вы подписывали протокол?

— Все подписали — и я подписал, — ляпнул «озонщик». Зал взорвался издевательскими аплодисментами.

Тогда слово взял второй брат — Михаил Завадовский. Тот говорил хитрее: мол, Чижевский и его команда могут быть искренними энтузиастами. Но они (и, мол, настоящим биологам это понятно) ставят опыты на слабых цыплятах, пораженных инфекционными болезнями. А надо работать с полноценными лабораторными экземплярами.

«Они могли думать, что хотели. Они заботились о птице чисто официально. Я смотрел на вещи глубже. Для меня действие аэроионов на патологическую птицу было тем, что я искал: здоровье не только птицы интересовало меня, а — здоровье человека…

…Я радовался: я нашел то, что искал. А кругом меня с важностью заседали вурдалаки…» — вспоминал Чижевский.