Робот, который не переваривал кожаных ублюдков (СИ)

– Осмелюсь сказать, что всё было совсем не так…

– Мы знаем. И хотели бы уточнить все детали. Даже самые мелкие и незначительные. Вы понимаете о чём я?

– Так точно, сэр. Дело было так…

[Пауза]

– Это был третий день битвы за Анкоридж. Нас уже выбили из всех укреплённых районов. Мы потеряли контроль над главным реактором всего укрепрайона, над всеми складами стратегических ядерных боеприпасов, над половиной складов с обычными ракетными и артиллерийскими боеприпасами. Фактически мы находились на самой границе укрепрайона. Нас утюжила собственная артиллерия, попавшая в руки китайцев. Спасало только то, что, отходя, мы подрывали всё, что только можно взорвать. Но и того, что осталось невзорванным, хватало, чтобы мы постоянно несли потери. И тогда я взял на себя ответственность, и отдал два приказа. Один о всеобщем отступлении. А второй о формировании группы прикрытия. Каковая должна была нанести контрудар и разгромить кулак из элитных частей китайского корпуса. Который, согласно докладам разведчиков, уже был почти собран в десятке километров от нас. И каковой должен был через пару часов, при поддержке артиллерии, размазать нас по нашим позициям. Хотя… Какие уж там позиции? Так… Пара на скорую руку сделанных блиндажей и сотня метров траншей. Вот и все наши укрепления.

– Кх-м. Прежде, чем мы продолжим, позвольте уточнить, почему вы взяли на себя функции, как минимум генерала, командуя отступление?

– У нас просто не было связи с «Большой землёй». А в процессе боёв, пользуясь оперативно-тактической связью, я координировал действия наших разрозненных групп. И так получилось, что кто-то в процессе радиопереговоров присвоил мне позывной «Командир». И все почему-то звали меня так же. Хотя я всего лишь рядовой первого ранга.

– Никто вас не обвиняет, сержант. Просто хотелось уточнить один момент. Когда вы сформировали группу, которая должна была боем связать атакующего вас противника, зачем вы остались с этим заслоном из смертников?

– Простите, сэр, я не понял вопрос.

– Неважно, сержант. Продолжим. Каково было ваше первое впечатление от ЕМ-0001?

– Он показался мне веселым и жизнерадостным…

– Сержант, остановитесь. Объясните мне, как в металлическом ведре на гусеничной тяге вы разглядели веселье и жизнерадостность?

– Простите, сэр, я снова не понял вопрос.

– Окей, зайдём с другой стороны. Ваши сослуживцы единодушно описывают ЕМ-0001, как… цитирую… тупое ведро с гайками. Позвольте объяснить почему. Снова цитирую ваших сослуживцев… Он читал не только книги, а даже инструкции…

– Да, он всё время что-то читал. Мне даже казалось, что у него линзы камеры сияют от радости, что он узнал что-то новенькое…

– Снова цитата… он не мог стрелять из винтовки, потому что дескать не понимает «как», «зачем» и «почему» он должен стрелять.

– Да, припоминаю, было такое. Нашей роте выдали в усиление сотню робомозгов серии ЕМ. Все они, кроме «ноль-первого» были уничтожены ещё в первые часы боя. А когда мы их только получили и активировали, то, согласно инструкции, провели первичную калибровку. И в рамках процедуры, все роботы, кроме «ноль-первого» отстрелялись по мишеням. А «ноль-первый» нет. И что мы только не делали… И давали ему Устав почитать. И на пальцах пытались объяснить. Всё без толку. Но времени было мало, и все махнули рукой. И в итоге, работал «ноль-первый»… везде.

– Что значит «везде», сержант?

– Везде, значит «везде», сэр. То есть и раненым он первую помощь оказывал. И мелкий ремонт делал. И БТР водил. И даже на камбузе готовил. Короче, везде, сэр.

– Я понял, сержант. А теперь вернёмся к событиям того самого… десятого дня. Расскажите о тех нескольких часах перед началом боя.

– Не понимаю вашего вопроса, сэр. Что именно вы хотите узнать?

– Расскажите для начала – что вы написали на том обрывке листа, который из рук в руки передали ЕМ-0001?

– А, это… Это было письмо моей жене и моему сыну. Сейчас Шон ещё маленький и читать не умеет. Но, я ожидал, что когда он подрастёт, то у него возникнет вопрос: «А где мой отец? Почему его нет с нами?». И в этом письме я извинялся перед ним, за то, что меня не будет возле него, когда он будет нуждаться в отце. И ещё я написал, что очень-очень люблю его и его маму. Но, время от времени хорошие парни остаются, чтобы прикрывать отход других хороших ребят. Просто потому, что война никогда не меняется.

– Скажите, сержант, «ноль-первый» мог прочесть ваше прощальное послание?

– Не могу знать, сэр. Письмо-то я ему сам вручил с приказом вручить его моей семье. А в конверт я его не вложил. Не было у меня под рукой конвертов. Ни одного.

– И после этого ЕМ-ноль-ноль-ноль-первый сделал то, что он сделал…

– Так точно, сэр.

Ретроспектива

Свет нескольких прожекторов, установленных на непонятно каким образом парящей в воздухе платформе, густо уставленной всякими неясного назначения агрегатами, выхватывал из темноты лица солдат. Поправка, лица солдат с отвисшими челюстями.

– Когда я закончу, укрывайтесь в тоннеле! – уверенно прозвучал голос стоящего в центре платформы робомозга с порядковым номером ЕМ-0001 на металлическом корпусе.