Робот-насильник

Приятели затаили дыхание, следя за действиями стремительных металлических пальцев. Между суставами Пипа пробегали электрические искры, стальные руки дрожали, дёргались, раскалялись и били точечными разрядами. У перепуганного оранга глаз выкатился из орбиты, вывалился язык, голова свесилась набок; он взвыл каким-то неестественным, диким голосом, и вой этот был до того жуток, что в соседних клетках обезьяны прекратили своё обычное кувырканье и в испуге попрятались за перегородки.

Длинный дряблый член орангутанга червяком извивался в металлических лапах робота. Обезьяна выла скорее от страха, чем от боли, потому что процедура, как доподлинно знал Микки, была абсолютно безболезненной.

— Тэд, — он подтолкнул приятеля локтем. — Видишь, начинает подниматься! Твой метод сработал!

— Батюшки, не верю глазам своим! — воскликнул служитель. — У старого перхуна встаёт член! Такого не было уже лет двадцать! Чудо! Чудо!..

— Поздравляю, дружище, — торжественно сказал Батлер, пожимая руку кибернетику. — С меня сегодня ужин в самом шикарном ресторане Гелиополиса! Я знал, что ты гений в кибернетике!

— А ты — гений в медицине!

Батлер чуть не прыгал от счастья.

— Пипа ждёт большое будущее, а нас с тобой — большие деньги!

Пип закончил операцию, отнявшую у него практически всю энергию, и застыл. Руки его опустились. Почувствовав себя свободным, орангутанг пронзительно заревел, бросился на прутья решётки и нанёс по ним такой удар, что затряслась вся вольера. Служитель оторопел, и из-за этого, наверно, не сообразил вовремя запереть замок. К его ужасу, орангутанг подскочил к двери и распахнул её.

Старого самца трудно было узнать. Здоровый глаз его горел сатанинским огнём, шерсть на загривке стояла дыбом, он весь трясся, но больше всего поражал его половой орган, взбухший и топорщившийся как дубина. Этот орган казался каким-то нелепым, чужеродным придатком, как будто нарочно приделанным к дряхлому телу обезьяны.

От нахлынувшего на него сексуального желания оранг совершенно обезумел. На него вдруг напал один из тех неукротимых припадков бешенства, о которых предупреждал служитель, только на этот раз он был соединён с неистовой жаждой как можно скорее освободиться от переполнявшей его сексуальной энергии, которая, судя по члену, была колоссальной силы.

— Спасайся, кто может! — заорал служитель. — Старик взбесился!

В волнении выронив портативную рацию, он со скоростью белки вскарабкался на крышу вольеры. Несколько случайных посетителей, оказавшихся поблизости, бросились наутёк.

— Потрясающая эрекция, — бормотал гинеколог, не в силах отвести изумлённых глаз от члена орангутанга. — Это превосходит мои самые смелые ожидания!

— Надо смываться, старина, — заметил кибернетик, озираясь. — Тварь может наброситься на нас и ненароком порвать в клочья, а мне вовсе не улыбается закончить таким нелепым образом свои дни!

Служитель с крыши вольеры делал ему отчаянные знаки, показывая на валявшуюся рацию, без которой он не мог вызвать специальный отряд роботов для отлова сбежавших животных, но Микки, ничего не замечая, начал взбираться к нему на вольеру.

— Тэд, лезь сюда, — звал он негромко, чтобы не привлечь внимание орангутанга.

Распалённому похотью самцу в эти минуты было не до них. Его вниманием завладела самка, находившаяся в соседней клетке. Он бросился к ней, затряс решётку, начал биться и стучать по прутьям.

— Тэд, держись за мою руку! — уже во весь голос кричал Микки с крыши вольеры.

— Дай приказ Пипу, чтоб схватил обезьяну! — выл Батлер, пытаясь дотянуться до протянутой руки. — Кто мог ожидать, что старый хрыч окажется таким буйным!..

— Пип не сдвинется с места, — отвечал кибернетик. — Весь его энергетический запас угробился на восстановление потенции хрыча… Ну же, тянись, Тэд, я затащу тебя на крышу…

В этот момент орангутанг, оставив попытки пробиться к самке, огляделся по сторонам, и первое, что ему бросилось в глаза — это толстый зад Батлера, карабкающегося по прутьям решётки.

Торжествующе взвизгнув, оранг метнулся к гинекологу, в секунду сорвал его с решётки, повалил и одним движением когтистой лапы разорвал на нём брюки.

Служитель и Микки застыли в ужасе. Торчащий обезьяний член вонзился Батлеру в зад, и несчастный гинеколог взвыл, выпучив глаза, потом побагровел, громко икнул, словно подавился чем-то, и вдруг обмяк. Оранг пыхтел и сопел на нём, его красный зад ритмично двигался; наконец из его горла исторгся рёв, он запрокинул голову и вдруг тоже обмяк, распластавшись рядом с неподвижным гинекологом. Это бурное соитие отняло у старика столько сил, что сердце его не выдержало и остановилось. Человек и обезьяна лежали без движения на дорожке перед вольерами, и под ними растекалась кровавая лужа.

Микки спрыгнул с вольеры и подбежал к другу.

— Тэд, дружище, что с тобой? Ты в порядке?

Вместе со служителем он вытащил бесчувственного гинеколога из-под навалившегося на него оранга и пощупал у него пульс.

Внезапно он отшатнулся с горестным стоном.